Приказ: дойти до Амазонки

Берег Игорь

Другое дело, что руководство не приветствовало «шумных» операций. В идеале любая работа должна совершаться тихо и незаметно. Тогда она наиболее эффективна. А в случае шума наказывать не будут по возвращении, однако и не похвалят. Но тут уж ничего не поделаешь. Даже если удастся договориться с местным боссом и он отпустит «киногруппу», они все равно вернутся сюда и не оставят от лагеря камня на камне. В данном случае — полена на полене.

Не верилось Евгению, что их тихо-мирно выведут на дорогу, дадут пинка и скажут: «Валите на все четыре стороны!» Местным наркодельцам гораздо проще так же тихо-мирно вывести четырех непонятных америкашек «за околицу» да и пристрелить.

За пару дней местное зверье так поработает с трупами, что потом их никакая экспертиза не опознает.

Но поговорить с хозяином лаборатории все же было нужно. Хотя бы для расширения кругозора и углубления знаний о столь негостеприимной стране. Кто его знает, может быть, эта операция в местных джунглях не последняя для его группы…

Домик босса был небольшим, сколоченным из досок и с противомоскитными сетками на окнах. Но на двери был установлен массивный запор — наверное, чтобы подчиненные не залезали внутрь — украсть что-нибудь вроде выпивки и сигар.

Первый конвоир постучал в дверь. Из-за нее донеслось:

— Entra! Входи!

Евгения втолкнули внутрь. Дверь за ним закрылась. Охранникам не позволено было соваться в «чертоги» хозяина.

Из-за стола поднялся плотный, если не сказать толстый, человек с пышными усами на красном лице, одетый в светлый полотняный костюм и мягкие туфли.

— Ну как же, сеньор американец, как же эти остолопы не удосужились развязать вам руки? Сейчас мы это исправим!

Откуда-то из-за спины он извлек здоровенную наваху, раскрыл ее и одним движением перерезал стягивающую запястья Миронова веревку.

— Присаживайтесь, сеньор, вот стул! — продолжал показывать радушие хозяин.

Евгений сел, растирая затекшие руки и оглядываясь по сторонам. Особенно посмотреть было не на что. Стол, два стула, невысокий шкаф в углу, непременное распятие на стене. И там же — карта Боливии с нанесенными на нее метками. Это уже интересно. Но — потом. Сейчас не стоит обращать на нее особого внимания.

В домике была и вторая комнатка, но закрытая дверь не позволяла увидеть, что внутри. Скорее всего, там босс спал. И там же наверняка рация. Ну не могут они без связи обходиться, непорядок!

— Прежде всего, позвольте представиться, — сказал усатый хозяин, садясь на стул по другую сторону стола и выставляя бутылку неплохого виски и два стакана. — Как, выпьете со мной?

Миронов, не чинясь, согласился.

— Вот и отлично! — обрадовался босс. — А то в этой глуши не найти порядочного человека, с которым можно было бы выпить как следует.

Он плеснул в стаканы понемногу и поднял свой.

— Ваше здоровье!

Пригубил и продолжил:

— Зовут меня дон Хосе Агирре Москосо. Я управляющий в этом маленьком лесном лагере. А теперь позвольте поинтересоваться вашим именем, сеньор американец. Ведь мои люди не обнаружили при вас никаких документов, способных подтвердить или опровергнуть вашу легенду.

Правильно, ничего они не нашли, ведь сумка с документами, деньгами и прочими бумагами находилась у Бори Оруджева. А его не взяли. Да и если бы попытались взять, все равно это мало бы им помогло в идентификации. Небольшой заряд термита за несколько секунд уничтожает содержимое сумки.

Поначалу Миронов нагло хотел представиться Джеком Райаном, но потом решил, что толстенные романы Кленси могли добраться и до Боливии.

— Помилуйте, дон Москосо! — воскликнул он, ставя стакан на стол, словно в волнении. — Какая легенда? Я — Джек Уилсон, режиссер из Нью-Йорка! Моя киногруппа летела на границу Боливии и Бразилии, мы собирались

начать там съемки фильма о величайшей из рек мира — Амазонке. Но какой-то сумасшедший самолет вдруг стал охотиться за нашей «Цессной». И если бы не подвернувшаяся в последнюю минуту заброшенная посадочная полоса, непременно сбил бы нас! Наш маленький самолетик при посадке был поврежден, мы выскочили, схватив кто что успел. А этот негодяй не оставил нас в покое, стрелял из всех пушек и, можете себе представить, даже сбросил бомбы! От взрывов самолет загорелся, и в огне погибла не только съемочная аппаратура, но и продовольствие. А также, как я теперь понял, все документы, которые находились у директора нашей группы. Это — большая потеря, я не представляю, как мы теперь свяжемся с властями, чтобы вызвать спасателей! Но, сеньор Москосо, может быть, у вас есть рация или что-нибудь подобное? Мы будем вам очень признательны, если поможете сообщить властям о нашем бедственном положении. Они не дали нам солдат в сопровождение, но хоть спасти нас смогут?

Миронов нервным движением схватил стакан и сделал из него крупный глоток. Дон Хосе Агирре на протяжении всего монолога молча разглядывал Евгения. Потом улыбнулся и спросил:

— А этот, как его, директор, у которого были документы, тоже погиб вместе с ними?

— Да нет! — отмахнулся Миронов. — Сам-то он, мерзавец, успел выскочить! А мы по его вине стали какими-то подозрительными личностями без рода и племени. Даже вы, уважаемый сеньор, смотрите на меня с сомнением! Но, уверяю вас, мы действительно киногруппа, силой обстоятельств и чьей-то злой воли попавшая в бедственное положение.

— Скажите, сеньор э-э-э Уилсон, вы давно находитесь в Боливии?

— Нет, всего вторую неделю. А в чем дело? — вроде бы легко, но внутренне напрягаясь спросил Евгений.

— Говорите вы уж больно цветисто и многословно. Насколько мне известно, ирландцы (а вы ведь, кажется, ирландец?) менее разговорчивы…

— Ах, вот вы о чем! — рассмеялся Миронов. — Это, знаете, уже стало моей привычкой! Даже родственники в Дублине делают мне замечания: «Ох и болтун ты стал, Джек!» Я много путешествовал по Латинской Америке. Перу, Эквадор, Венесуэла, Чили. Профессия, знаете ли. Вот и впитал местную привычку к говорливости.

Насчет географии — было правдой. Со своей группой он выполнял задания руководства во всех этих странах и далеко не всегда в легальном статусе.

— То-то я смотрю, ваш испанский практически лишен боливийского акцента, — заметил дон Москосо, снова берясь за бутылку и собираясь пополнить стаканы…

— Ну, откуда же ему было взяться? — широко улыбнулся Евгений. — За то время, что мы провели в вашей чудесной стране, я еще не успел пропитаться здешней атмосферой.

— Наверное, и не успеете, — негромко, словно про себя, заметил дон Москосо.

— Как вас понимать? — поднял брови Миронов.

— Давайте поговорим об этом потом, — рассеяно, будто о чем-то незначащем, сказал боливиец. — А сейчас лучше выпьем и вы расскажете мне о Голливуде. Вы ведь бывали там? Наверное, завсегдатай всяких вечеринок, церемоний вручения «Оскаров» и всего прочего такого?

— Н-нет, — промямлил Евгений. Он, конечно, мог бы наврать с три короба про околокиношную мишуру, но что-то ему расхотелось врать, после невинного вроде бы замечания этого босса из джунглей. — Мы ведь документалисты, не с актерами работаем, а с обычными людьми, с природой. Кто нас будет звать на вечеринки и угощать французским шампанским? Это, если действительно фильм выдвинут на какую-нибудь премию. Но мне пока не доводилось получать номинации.