Приказа не будет
Шрифт:
Леня с Мишкой хотя и были в принципе «за», но категорически возражали против того, чтобы Мироновым идти на пляж одним, без сопровождения. Штефырца плел о небольших, но все же реальных опасностях ночных прогулок. «Знаете, местный народ мирный. Но мало ли кто сюда может приехать из России. Почувствуют свободу от всех условностей, напьются до поросячьего визга и начинают колобродить». Шишов ему солидно поддакивал.
В итоге Наталья свет Даниловна обреченно махнула рукой:
– Так хотелось романтики! Ну, черт с вами, пошли всей толпой.
Так и пошли, за исключением Марии, поскольку та была в положении и подобного рода прогулки ей врачи запрещали.
На ночном берегу было не то чтобы многолюдно, но народа хватало. Не одной Наташке молодость вспоминалась. То тут, то там из-за сосен и кустов раздавались взвизги и тяжелое дыхание. Насколько можно было разглядеть в свете луны, большинство «ночных купальщиков» лезло в воду голышом. Нудизм уверенными шагами завоевывал Россию. Ну, и Абхазию тоже. Хотя местные вряд ли купались без трусов. Им это диким казалось.
Но, если отойти подальше, то и ничего было, вполне себе романтично. Евгений с женой и Леня действительно решили поплавать. Мишка же остался на берегу: стеречь вещи и так, на всякий случай. Кстати, автомат он с собой прихватил.
Вода была словно по заезженному штампу: «как парное молоко», то есть теплая и немного противная. Никакого удовольствия от купания Миронов не ощущал. Старался держаться рядом с Наташкой и помнил о дневном аквалангисте. К счастью, все прошло спокойно и через полчаса они вышли на берег, А вот там все было как раз напряженно. Перед Штефырцей стояли несколько человек и вели с ним немирную беседу. Мишка пока с гальки не поднимался, видимо, чувствовал, что время для решительных действий еще не наступило.
– Я вам в третий раз повторяю: идите, куда шли, и не трогайте людей! Что не понятно? – услышали Шишов и Миронов, подходя ближе. Наташка немного отстала, почувствовав, что сейчас может случиться. Она ведь знала своего мужа и его боевых товарищей.
– В чем дело, парни? – спросил Миронов.
Отозвался Мишка.
– Да вот, не нравится им, что мы здесь расположились.
– А это что, частный пляж? – поинтересовался Евгений, оставаясь на дистанции, достаточной, чтобы предупредить неожиданную атаку. Леня совершал какой-то стратегический маневр, обходя неизвестных справа.
Один из претендентов на место обернулся на голос.
– Не частный, но мы каждый вечер здесь отдыхаем, – сказал он, лениво растягивая слова, словно не сомневался в своей силе и в праве приказывать другим. – Поэтому предлагаю собрать свои манатки и удалиться.
– А то что? – в такой же ленивой манере поинтересовался Миронов. Он почувствовал, что драки избежать не удастся. Парней было пятеро и ни одной девчонки. Сумок, в которых они могли принести выпивку и закуску, не наблюдалось. Странные ночные посиделки на берегу Черного моря.
– Увидишь, – пообещал другой незнакомец, отделяясь от общей группы и направляясь к Евгению.
– Ой, как страшно, – улыбнулся тот. – Вы странные люди, ребята. Приходите ночью в укромное место, без женщин, без вина. И чем тут собираетесь заниматься, пра-ативные?
Намек понят был правильно. Парень взревел:
– Я тебе покажу пидеров!
И ринулся на Миронова. Этого Евгений и добивался. Противника нужно вывести из себя, потом с ним легче будет работать.
Крепкий попался мордоворот, обученный кое-каким приемам рукопашного боя. Это чувствовалось по манере атаки. Миронову, прямо скажем, с трудом удалось не пропустить первые удары, он отпрыгнул назад, потом перехватил ногу противника, бьющую его в корпус и теперь уже, овладев положением, хорошо приложил агрессора о гальку. Навалился сверху, нанес обездвиживающий удар и вскочил, оборачиваясь в ожидании следующих атакующих. В сумерках одновременно послышался лязг автоматного затвора, Мишкин крик: «Стреляю!» и голос Лени: «Степанов, отставить!»
Все замерли на месте. Несколько секунд спустя Евгений медленно выпрямился, Штефырца опустил ствол автомата, а к незнакомцам подошел Шишов.
– Вы что, бездельники, себе позволяете? – голос его прямо звенел от злости. – Вам базы мало? Решили с отдыхающими развлечься? Так я вам устрою развлечение! Кто старший?
Вперед шагнул один, самый широкий в плечах.
– Старший лейтенант Кузьмин. А что он нас гомосеками обзывает?
– Отставить! – рявкнул Шишов. – Каждый понимает в меру своей испорченности!
– И как вас еще называть, если вы по ночам к мирным людям пристебываетесь? – влез с ехидной репликой Штефырца. – Ишь, хозяева пришли, все остальные разбегайтесь!
Парни зароптали, и Шишов вынужден был их одернуть:
– Молчать, кому было приказано!.. Сами виноваты! Да вы хоть знаете, щенки, на кого хвост пытались поднять? Эти люди вдвоем могли вас так искалечить, что потом месяц в лазарете пришлось бы валяться!
– Ну, уж и искалечить… – пробурчал кто-то.
– Именно! Посмотрите, как там ваш товарищ? Что-то не спешит он подниматься. Командир, ты его не до смерти уделал?
– Нет, – сказал Миронов. – Я старался удар сдерживать. Он только без сознания.
– Значит, повезло… – констатировал Леня. – А теперь быстро забрали это тело и исчезли. Начальнику сами доложите о происшествии.
– Круто ты с ними, – сказал Миронов своему бывшему подчиненному.
– А иначе нельзя, совсем расхолодятся. Обстановка вокруг слишком мирная.
– Лень, не поделишься, в каких ты теперь чинах? – спросил Штефырца. Шишов открыл было рот, но тут подошла Наталья, наблюдавшая за всем происходившим со стороны.
– Все в порядке, мальчики? – спросила она взволнованно и все начали наперебой уверять, что да, все в порядке, легкое недоразумение, свои ребята рамсы попутали, очень извинялись, что потревожили.
– Ну, тогда пойдемте домой, – решила женщина. – А то поздно уже, спать хочется.
Так и закончился этот длинный беспокойный день. Мишка предлагал принять еще по рюмочке, дескать, «ночной колпачок», но Евгений решительно сказал, что в лютеранскую веру он переходить не собирается, а православные на ночь не пьют. Леня тоже отказался, и Штефырца, разочарованно вздохнув, повел гостей показывать их комнаты.