Приказы не обсуждаются
Шрифт:
– Отпустим? – вновь посерьезнел «свин». – А где ваши камеры, американские киношники? Аппараты разные, другое снаряжение?
– Все сгорело, не успели вытащить из самолета. Сами еле выскочили.
– Автоматы, значит, успели прихватить, а камеры – нет! – констатировал «свин». – Плохие вы киношники, если камеры свои бросаете! А может, вы и не киношники вовсе? – Он подозрительно прищурился. – Какие-нибудь «морские котики», которые собрались нас здесь разыскать и убить?
– Какие из нас «котики»? – почти искренне рассмеялся Миронов. Его товарищи тоже изобразили на лицах улыбки. – Да и оружие
– Американец, ты меня совсем за идиота принимаешь? – вдруг разозлился «свин» и даже схватился за рукоятку пистолета, торчащую из кобуры. – Сам говоришь, что киношник, и тут же утверждаешь, что в кино все правда! Там одно вранье! И про Америку вашу долбаную и про «котиков» ваших! Это в кино они отважные и всех побеждают! А на самом деле только выстрелы услышат, как тут же накладывают в штаны и бегут со всех ног! И оружие у них дерьмо! Ничего нет лучше русского автомата!
Стараясь утихомирить этого громилу, Евгений поднял ладони к груди, словно защищаясь от его ярости, и сказал примирительным тоном:
– Вообще-то я не американец…
– А кто? – подавился слюной «свин».
– Ирландец. Из Дублина. Только живу сейчас в Нью-Йорке. Временно.
– Один дьявол – американцы, ирландцы! – не дал себя запутать «свин». – Все вы, белые, лезете сюда, к нам, везде нос суете! Почему не сидите дома?
– Ну, мы же просто снимаем кино и рассказываем людям о вас, о том, как вы здесь живете, – резонно заявил Миронов. – Разве вам не приятно знать, что во всем мире о вас смотрят кино?
– Не приятно, – буркнул, вдруг успокаиваясь, «свин». – Мы не хотим, чтобы о нас знали. И хватит разговаривать!
Он убрал пальцы с кобуры и скомандовал:
– Связать им руки! В лагере будем разбираться.
Евгений поймал вопросительные взгляды своих людей и едва заметно кивнул. Пусть все пока идет своим чередом. Освободиться они всегда успеют. Тем более что, судя по всему, Оруджев остался на свободе. Он что-нибудь придумает. Нужно разобраться, к кому они попали и каковы силы противника. Может быть, даже удастся раздобыть какое-то транспортное средство, сократить долгий путь до бразильской границы.
Руки им связали за спинами и, подталкивая стволами автоматов, повели по едва заметной тропинке в джунгли. Глаз не завязывали. И это было плохо. Если собирались впоследствии отпустить, то непременно позаботились бы о том, чтобы нежданные гости не запомнили расположения лагеря. Значит, придется все же действовать жестко. Ну и что? Не привыкать.
Ребята из его группы особенно по сторонам головами не крутили. Побывали они уже в этих джунглях. И хотя в прошлый раз все происходило значительно южнее, здешние леса немногим отличались от тех, по которым приходилось пробираться в Аргентину. Так же щебетали разнообразные птицы, верещали обезьяны, и лучи солнца едва-едва пробивались сквозь густую листву.
Когда через полчаса добрались до места, Миронов сразу понял, что предполагаемая судьба их незавидна. Это была тайная лаборатория по изготовлению кокаина. Несколько хижин, скрытых под почти сплошным покровом деревьев, дощатый барак непонятного предназначения, большой сарай, где наркотик и делали, кухня. И отдельно стоящий домик.
Если хижины, барак, сарай были сляпаны на скорую руку и являлись временными пристанищами, то домик выглядел более основательно. Там явно жили не простые работники. Может быть, даже не бандиты, захватившие группу Миронова. Скорее всего, хозяин этой лаборатории и настоящий повелитель охранников, которых он послал узнать, что за стрельба и взрывы происходят на подвластной ему территории.
Но хозяина сразу увидеть не удалось. Обыскав пленников и убедившись, что в их карманах кроме мелких монет, сигарет, зажигалок и носовых платков нет больше ничего, их затолкали в барак и заперли в клетке, расположенной в углу довольно просторного помещения с примитивными лежаками. Очевидно, здесь спали рабочие, а клетка служила карцером и по случайности сегодня как раз пустовала. А может быть, штрафников специально выпустили, чтобы освободить место для новичков.
Первым делом, когда, закрыв навесной замок, конвоиры ушли, группа осмотрела свое узилище и пришла к выводу, что вырваться из него – пара пустяков. Клетка, хотя и была сварена из толстых арматурных прутьев, при надлежащим образом приложенных усилиях серьезного натиска не выдержит. Да и замок – ерунда на постном масле. Три минуты на открывание.
Видимо, карцер был рассчитан на рабочих лаборатории, истощенных тяжелым трудом и плохой кормежкой. Тем было не до побегов. Они хотели только одного: прожить подольше, а там как бог даст. По сути, эти люди превратились в бессмысленный скот, знавший только однообразную работу, скудную еду и сон на жесткой подстилке.
Разговаривали шепотом и по-английски. Стенки у хижины были тонкими, пленников могли подслушивать.
Первым горячо зашептал Шишов.
– Командир, я только свистнуть успел, как мне к горлу нож приставили, а к затылку ствол! Черт его знает, откуда они возникли!
Миронов нервно дернул щекой.
– Хороши специалисты! Какие-то бандюганы их повязали…
И видя, как возмущенно и обиженно вскинулись его бойцы, пресек их протест:
– Все! Потом разбираться будем, кто прав, кто виноват. Сейчас о деле надо думать! Предложения?
– Да какие предложения?! – Монастырев был как всегда прямолинеен. – Охрану вырубить, оружие отобрать и всем надрать задницы, чтобы неповадно было! Клетка эта – курам на смех!
– Спокойнее, Портос, не торопись! Ты знаешь, сколько охраны здесь с автоматами? Я вот только семерых видел. А если их в несколько раз больше? От нас не убудет, если еще немного в узников поиграем. Надо сначала разобраться, что и к чему. С их главным встретиться. Может, все миром уладим.
Он помолчал несколько секунд и добавил:
– Хотя это весьма сомнительно. Вы поняли, куда мы попали?
– А чего не понимать? – хмыкнул Штефырца. – Наркоту они тут готовят. И полоса для того, чтобы вывозить.
– Думаешь, наземной дороги нет?
– Если и есть, то по ней только припасы можно доставлять. Кокаин не повезешь, наверняка военные патрули шастают. Вглубь, сюда, например, не суются, а перехватывают в пути. Воздухом отсюда легче товар возить.
– То-то мы так легко улетели, – пробурчал Монастырев.