Приключение не удалось
Шрифт:
Женя был только рад, что ему придется во всем разбираться самому.
– Дайте нам, пожалуйста, ключ от пионерской комнаты.
– А вам кто из старших разрешил? – спросила нянечка.
Женя несколько секунд обдумывал, что ему ответить.
– Агриппина Федоровна, мы не банда с улицы, а пионерский отряд этой школы, – сказал он негромко, но очень внушительно. – Нам срочно нужно обсудить один очень важный вопрос. Если вы не дадите ключ, я немедленно пожалуюсь директору.
Оторопевшая нянечка молча посмотрела на Женю, потом открыла стеклянную дверцу шкафчика, висевшего
Федя оставил свой багаж в раздевалке, и все пошли наверх. Пионерская комната находилась на четвертом этаже. Вожатый шагал через две ступеньки, ребята еле поспевали за ним, и Федя с Натой и Славой сильно отстали от них. На площадке второго этажа Луна остановилась.
– Федька, рассказывай скорей! – зашептала она. – Куда ты вчера исчез? И почему ты в городе? Ой, Федька, ты не знаешь, что я из-за тебя пережила!
Федя отвернулся от нее и ничего не ответил.
Председатель тоже зашептал:
– Знаешь, Федька... Я всегда говорил, что ты любишь пофантазировать, но, чтобы ты на деле пустился на такое, этого я не думал... А ты, Натка... Ты-то не соображала, что делаешь, когда ему помогала? Ведь вы знаете, какая заваруха теперь начнется!.. С директором вам придется говорить – это факт! На совете отряда вас будут обсуждать – это тоже факт! И еще педсовет этим делом займется, вот увидите!
Федя два раза чихнул, потом сердито уставился на Славу и застучал себе пальцем в грудь.
– Ну что вы ко мне все пристали! – вполголоса, но очень горячо заговорил он. – Ну, зачем меня обсуждать, когда я никуда не бежал!
Председатель только рукой махнул:
– Брось, Федька! Уж кому-кому, а близким товарищам врать – это знаешь... Ты бы еще Луне сказал, что не бежал!
– Да пойми ты, глупая голова, что я не мог бежать! Хотел бежать, но не мог! У меня денег нет на дорогу, у меня фотоаппарат украли, который я хотел продать!
Луна вытаращила глаза:
– Украли! Федька, кто украл? Когда?
– Тогда! Когда я в парте его забыл. Подхожу к классу, а навстречу Бакланов... и что-то под гимнастеркой несет. Вбегаю в класс – аппарата нет... Я – за Пашкой...
– И не догнал?
– Догнал. А что я мог сделать? Пашка фотоаппарат своему братцу отдал, а он знаешь какой здоровенный! И с ним еще парень... плечи вот такие!
Федя рассказал, как он гнался за Пашкой, как наткнулся на парней за углом переулка. Рассказал он и о своем разговоре с Пашкиным братом.
– Н-нда! – сказал председатель. Он как-то сразу скис.
– Федька! Но ведь прохожие!.. Ведь на улице были прохожие! Почему ты их не позвал? – спросила Луна.
– Так как-то... не сообразил, – промямлил Федя.
– А в милицию... И в милицию не заявил? Федя молча кивнул головой.
– Так чего же ты сейчас молчал! – вскричала Луна. – Бежимте, может, не поздно еще. Бежимте, Жене расскажем!
Ната бросилась было вверх по лестнице, но председатель догнал ее и так дернул за рукав, что нитки затрещали.
– Тихо! Тихо! – сказал он вполголоса. – Ты что, совсем дурочка, да?
Ната смотрела на него и только моргала, ничего не понимая. Председатель помолчал, огляделся, не подслушивает ли их кто, и почти вплотную приблизил свой нос к носу Луны.
– Ты что: совсем маленькая, да? – сказал он снова тем же шепотом. – Ты понимаешь, с кем имеешь дело? Ты понимаешь, что Баклановы настоящие уголовники и тот парень, наверное, тоже настоящий уголовник?
– Так в том-то и дело, что они... – начала было Ната.
Но Слава прервал ее.
– Тихо ты, еще раз говорю! – вскрикнул он и снова понизил голос. – Ты что: донести на них хочешь? А ты знаешь, что они тебе могут сделать? Ножом пырнуть! Встретить на темной улице и пырнуть... И не только тебя, но и Федьку, и меня, может быть... Федька, вон, дошколенок, а все-таки вовремя сообразил. Председатель еще раз оглянулся, перевел дух и заговорил уже более спокойно: Так вот, значит, намотай себе на ус: нам в это дело нечего соваться, милиция и без нас ими когда-нибудь займется.
На этот раз Луна ничего не ответила. Бледная, какая-то вся окаменевшая, она смотрела на Федю, а тот молчал и делал вид, что не замечает пристального взгляда Луны.
Председатель повернулся к путешественнику:
– И ты, Федька, про аппарат молчи. Почему тебе не удалось удрать – это никого не интересует. Ясно? Тут главное, что ты собирался удрать и еще письмо свое дурацкое оставил.
Федя молча кивнул.
– И вообще знаешь что? – уже совсем благодушно продолжал Слава. – Ты, главное, не расстраивайся. Ну, обсудят тебя, ну влепят, может быть, выговор на линейке, а насчет того, чтобы из школы выгнать или из пионеров исключить – до этого дело не дойдет. Так что ты не расстраивайся.
– Я и не расстраиваюсь, – пробормотал Федя.
– Ну и прекрасно! И на меня не обижайся: дружба дружбой, а мне как председателю придется тебя покритиковать. Сам понимаешь. Так что не обижайся. Ну ладно, в общем... Пошли!
Слава двинулся вверх по лестнице, Федя пошел за ним. Ната не шевельнулась. Она стояла на площадке и смотрела в одну точку.
– Луна, пошли! – обернулся к ней председатель. Луна не двинулась. На лестнице послышался топот. Сверху сломя голову летели Женя и несколько мальчишек. Увидев Федю, Славу и Нату, они сразу остановились.
– Фу! – сказал вожатый, тяжело дыша. – Куда вы делись?
– Мы думали, Капустин опять удрал, – пояснил Славе Тетеркин.
– Не волнуйтесь. Никуда он не денется! – сказал председатель и снова повернулся к Луне: – Луна! Тебе особое приглашение нужно?
Только тут Луна вышла из своего оцепенения. Она пошла вверх по лестнице, впившись зубами в верхнюю губу, широко открытыми глазами глядя прямо перед собой.
XVII
Большая пионерская комната была битком набита. Собственно, сбором отряда это собрание нельзя было назвать; на нем присутствовали не только Федины одноклассники, но и много ребят из параллельных классов, и из пятых, и из седьмых. Ребята облепили длинный стол, накрытый красной скатертью, сидели на скамьях, стоящих вдоль стен, сидели на подоконниках, составив горшки с цветами на пол. Все были настроены довольно весело.