Приключение разряда XXXL
Шрифт:
Кожу под повязкой не тянуло — ту снимали и ополоснули ей лицо? Потом снова надели? И как не заметила-то? Но дальше. Руки развязаны, телу вполне тепло, ибо укрыто, и комфортно на кроватке. Той самой или нет, понять, разумеется, не получилось, да и неважно оно. И о чём это говорит? Вика резко перевернулась на спину, вытягиваясь, но тут же охнула и снова свернулась клубком, возвращаясь в положение на боку, — сквозь позвоночник, от копчика к затылку прошило жаркой волной боли. Живот тоже. И следом враз почувствовались и саднящее горло, и горящие анус со входом во влагалище, и трясущиеся болезненным
Вот это она вчера оторвалась! Но ни о чём не жалела. Да, сейчас, после всего пережитого, неслабо так трясёт, нижние девяносто протестующе саднят, но зато она теперь точно всё про себя знает! Ну и что, что мазохистка? Или извращенка, которой нравится, когда её предельно наполняют? Хотя… Наверное, на такой эксперимент с двойным проникновением она больше не решится. Слишком это… слишком. Да. Ну или нет: отец, помнится, смеясь, рассказывал, как мама после каждых родов зарекалась, мол, никогда больше, а в итоге что? А ребёнка родить, это вам не два члена (даже очень крупных) разом! Впрочем, ей ещё такое тоже предстоит. Когда-нибудь.
А в остальном… Ну извращенка. И что? Мало таких, что ли? Зато теперь, может быть, получится найти нормального любовника, с которым секс обретёт новые краски и исчезнет это постоянное подспудное чувство неудовлетворённости? Впрочем, не это сейчас главное. Вопрос на миллион: почему ей оставили повязку, при этом развязав остальное и устроив спать со всеми удобствами?
Ну ладно, так себе загадка. Понятно же, что кто-то из вчерашних партнёров остался и не хочет, чтобы Вика увидела его лицо. Вот только — зачем? Словно отвечая на незаданные вопросы, раздался шорох шагов и весёлый, такой знакомый уже голос спросил:
— Ну что, героиня анально-вагинального труда, проснулась?
Сначала Вика испытала поистине огромное облегчение — не второй! — и лишь спустя пару секунд до неё дошёл смысл фразы, отчего из горла вырвался сиплый смешок, а сразу за ним и ойк, потому что сократившийся живот снова отозвался вспышкой боли.
Движение, и край постели прогнулся под тяжестью тела.
— С тобой всё в порядке, малышка?
И такое облегчение нахлынуло от искренней заботы в голосе первого, что Вика расплылась в улыбке. А это милое «малышка», которое при достаточно высоком для девушки росте, приходилось слышать не особо часто, особенно порадовало. Приятно.
— Ага. Просто вчера было так хорошо, что сегодня плохо.
— Плохо, это «плохо, но терпимо», или «ой, как плохо, помираю»?
Блин, в нём есть хоть что-нибудь отталкивающее, а? До сих пор Вике нравилось в этом мужчине абсолютно всё. Может, урод? И потому повязку не торопится снимать? Бред, конечно.
— А то ты не знаешь.
Ведь можно же тыкать уже? После всего между ними произошедшего-то? В ответ прилетел сдавленный смешок.
— Вот уж точно не знаю. Так, могу только примерно догадываться.
Ну да, что-то она явно глупость сморозила.
— Нууу… Вроде терпимо. Но шевелиться как-то… не очень. А мне надо уже уходить, да? Ну там, место забронировано и всё такое…
Вышло как-то жалобно, даже попытка свести в шутку делу не помогла, но договорить ей не дали, накрыв рот широкой, слегка мозолистой ладонью. Ооохх… Её повело махом. А первый ещё и добавил
— Не надо. Можешь отдыхать хоть до вечера. Я здесь для того и остался, чтобы проследить за твоим состоянием. Всё же сценарий был крайне экстремальный.
Вика не вслушивалась в слова, ей хватало мягких, бархатных интонаций. Как можно запасть на мужика только по голосу и ощущению прикосновений, даже не видя его? А вот она умудрилась. И, совершенно не отдавая себе отчёта, лизнула тёплую ладонь. Лишь потом поняв, что сделала, и замерла, испугавшись. Что оттолкнут и посмеются. Что…
Первый не оттолкнул. Вика только и успела отметить порыв ветра от сдёрнутого одеяла, как на ней уже вольготно расположилось тяжёлое тело (блин, он с самого начала голый сюда пришёл, что ли?!), вклинившись меж широко раздвинутых бёдер, горло обхватила ладонь, чуть сдавливая, а по шее знакомо прошлись языком.
— Что ж ты творишь, маленькая заразка? Я ж прямо сейчас тебя снова жестоко выебу. И будет очень больно, даже если не особо стараться.
О да, это Вика прекрасно понимала. После прошедшей ночи ей даже смазываться будет больно, да даже вообще притрагиваться! Что уж говорить о впечатляющих размерах первого, которые она помнила на уровне ощущений? Но организму было глубоко плевать. Дорвавшись до столько лет недостижимого удовольствия, он требовал реванша, отвечая диким возбуждением на прикосновения. Разум помахал ручкой, а внизу живота стремительно теплело. Впрочем, у недавнего, и, кажется, будущего любовника член вообще уже оказался в полной боеготовности. Хотя — подумать только! — он ведь за ночь как минимум три раза кончил! Неутомимый, блин, какой-то.
Это… льстило. У Вики никогда не было таких шикарных, явно взрослых любовников. Сколько ему? Под тридцатник? Больше? Не поймёшь. Но то, что первый хочет её, так же, как и она сама, безумно торкало. Да и фиг с ней, с киской (да даже если и с задницей), переживёт. Первый чуть приподнялся, и наглая рука по-хозяйски скользнула вниз, безошибочно находя пульсирующий комочек. Хлюпнуло… Боже, она, оказывается ещё и потекла вдобавок!
— Ааа, так наша маленькая маза вовсе и не против? Уже готова снова подставляться, как похотливая течная сучка?
Вот, вроде бы, слова весьма оскорбительные ведь, но произносились они так… жарко и со столь явным восхищением, что лишь отзывались в теле новой волной возбуждения. Никакого сравнения со вчерашними ощущениями. Может, потому что это именно первый говорит? И как-то иначе, чем второй. Нежно, что ли.
Долгое «дааа», это всё, на что она сейчас была способна в ответ. В приоткрытый в стоне рот тут же впились-вгрызлись жёстким, захватническим поцелуем, засасывая губы и язык до щекочущего онемения, вылизывая рот так глубоко, что, казалось, доставали до глотки. Одна рука в это время блуждала по груди, теребя соски, выкручивая как-то… правильно, так, что тело плавилось от расплёскивающегося от горящих участков удовольствия. Вторая добавляла не меньше жара, кружа по клитору. И при этом никаких монотонно-механических движений. Вику именно что ласкали, не забывая менять ритм, силу надавливания, проходясь периодически по мокрым уже губкам и входу…