Приключения 1985
Шрифт:
В комнату вошел Колецки. Он с интересом поглядел на распростертое тело и сказал, доставая сигарету:
— Надеюсь, Поль, вы не убили его.
— Нет, оберштурмбаннфюрер. Простите, пан полковник. Жив, холера.
Ковальский застонал, открыл глаза, увидел Колецки и вскочил. Разом. Словно в нем распрямилась пружина.
— Господин… — начал он.
— Вы простите нас, надеюсь, за маленькое испытание. Мои люди чуть перестарались. Проводите нас к схрону Резуна. — Колецки прикурил, рассматривая
— Конечно, господин штурмбаннфюрер, давно ждем вас. — Ковальский вытер рукавом разбитый рот, покосился на поручика.
— Пошли, — сказал Колецки, — нам надо управиться до рассвета.
На крыльце Поль спросил Колецки:
— Он ваш агент?
— Да.
— Что же вы меня не предупредили?
— Хотел его проверить. Мне показалось, что он еще может пригодиться.
— Может или пригодится?
— Вы умный человек, Поль, зачем нам свидетель?
— В отряде Резуна есть надежные люди.
— Это издержки нашей профессии, Поль. Хозяевам надо, чтобы на этом участке границы было тихо, как в морге. Нам слишком дорог человек, который встретит резидента. Есть весьма правдоподобная легенда. Практически безупречная. Тем более что люди идут сюда на долгое оседание. Они станут законопослушными гражданами, попытаются вступить в партию, занять соответствующие посты. Их время придет.
— Значит, мы своей кровью мостим им дорогу? — зло спросил Поль.
— Конечно. Наша задача — провести резидента и уходить. Все.
— А как же…
— Поль, пусть поляки сами разбираются с русскими, а русские с немцами. Поверьте, вам тяжело слушать, а мне тяжело говорить. Но, выполнив приказ, мы уйдем.
— Куда?
— К англичанам. Здесь нас никто не должен видеть. Наше дело проводить человека из Лондона. Он в тысячу раз дороже всех костоломов Резуна и людей Жеготы, думающих только о том, сколько они убили коммунистов. Их диверсии — кровавое, бесполезное сегодня, а за тем человеком — будущее. Будущее новой войны с Советами.
— А мы с вами кто же? Кровавое настоящее?
— Нет, Поль, мы с вами автоматически на службе у будущего. И мы очень нужны тем, кто думает о пятидесятых, шестидесятых годах. А пока пошли мостить дорогу в завтра.
— Приедет взвод маневренной группы отряда, ты дашь человек десять — и конец банде Резуна. Понял? — Тамбовцев лег на раскладушку. — Ох, и устал же я, Кочин, если бы ты знал! Как на границе?
— Спокойно.
— Ну, слава богу.
— Ладно, я пойду наряды проверю. — Кочин встал. — А ты спи…
— Товарищ старший лейтенант… — вошедший дежурный так и не успел договорить.
В палатку вбежала Анна Кучера.
Она была в кофте, юбка сбилась, волосы распущены.
— Скорее… Скорее…
— Что?! Что случилось?!
— Сашу убили.
— Сними маскировочные щитки, — приказал Тамбовцев шоферу, — освети место убийства.
Шофер немного повозился, и фары вспыхнули в темноте нестерпимо ярко.
Сергеев лежал, подогнув под себя руки, белая рубашка стала черной от крови. Тамбовцев наклонился, перевернул его.
Кинжал вошел точно под лопатку и остался в теле.
Тамбовцев осторожно вытащил его, осмотрел. На ручке, сделанной из рога, был прикреплен серебряный трезубец.
— Разверни машину чуть вправо, — крикнул он шоферу.
Свет фар побежал по траве, по поломанным кустам, мимо забора.
Рядом с трупом на влажной земле четко отпечатался след сапога с рифленой подошвой.
Тамбовцев полез в машину, вынул чемодан, достал фотоаппарат. Синевато-дымно вспыхнул магний.
— Его убили не здесь, — повернулся он к Кочину. — Сюда они перетащили труп. А зачем?
На подножке машины сидела закутанная в шинель Анна.
Тамбовцев поднялся, сел рядом с ней, закурил.
— Как вы обнаружили труп?
— Я… Я спала… Потом шум услышала… Я встала… Смотрю, Саша мимо дома крадется…
— Что вы еще видели?
— Потом двух людей видела с автоматами.
— Они шли в ту сторону, что и Сергеев?
— Да.
— Кто видел Сергеева у вас?
— Ковальский. Он у нас вроде как староста, до выборов в сельсовет.
— Кочин, — Тамбовцев встал, — пошли людей за Ковальским. А мы пока к школе подъедем.
У здания школы шофер вновь зажег фары. В их мертвенно-желтом свете кусты, стволы деревьев, трава потеряли свои краски и стали однообразно темными.
Тамбовцев увидел раскрытое окно, подошел к нему, осветил классную комнату фонарем. Потом луч фонаря побежал по траве. Остановился на секунду. Опять побежал.
Тамбовцев шел за лучом, фиксируя каждую мелочь.
Луч фонарика добежал до кустов. И тут Тамбовцев снова увидел тот же след гофрированной подошвы.
— Товарищ капитан, — подошел старшина Гусев, — Ковальского нет.
— Как нет? А кто у него дома?
— Он одинокий. В доме пусто, а вот в конторе…
— Пошли.
Он сразу увидел все. Непогашенную свечу, несобранный наган, опрокинутый стул, окурки на полу.
Вошел Кочин, быстро осмотрел комнату.
— Били они его.
— Да, — Тамбовцев подошел к столу, собрал наган, подкинул его на ладони. — Били и в лес увели. Но ничего, завтра мы с бандой покончим.
— Уже сегодня, — усмехнулся Кочин.
Они вышли на крыльцо. Над леском появилась узкая полоса света. Она увеличивалась с каждой минутой, и предметы стали вполне различимы.