Приключения-75

Сборник

— А ну еще раз. Последних парочку, — капитан медленно потянул штурвал на себя.

Снова внизу от ярких взрывов шарахнулась чернота ночи. По небу начали шарить прожекторы. Беспорядочно забухали зенитки. То там, то здесь вспыхивали клубы разрывов. Их грохот, перекрывая шум моторов, со всех сторон проникал внутрь.

Враг уже опомнился — город погрузился во тьму, только зарева пожаров мутно проступали сквозь темную пелену.

Самолет повернул на обратный курс.

— Крепко мы их! Знай наших. Теперь можно и назад.

Вдруг снизу, под самым брюхом самолета, что-то затрещало и громыхнуло.

Машину подбросило. Слева и справа, ослепив на мгновенье людей, разорвались снаряды. Командир резко положил штурвал, и бомбардировщик, скользя на крыло, выскочил из перекрестия прожекторов и нырнул в темноту.

— Осмотреться. Есть ли повреждения, — раздалась команда.

К Бахметьеву подошел штурман, стараясь перекрыть шум, крикнул:

— Компас разнесло вдребезги. Перебит бензопровод третьего двигателя, топливо из второго бака идет за борт, убит стрелок второй пушки.

Вокруг машины, ближе и ближе заклубились разрывы. Бомбардировщик, описав большую дугу, скрылся в густой облачности...

* * *

— Товарищ командир, — бортмеханик тронул Бахметьева за плечо, — еще один мотор отказал, остальные тоже барахлят, да и горючего всего ничего.

— Штурман! — позвал капитан.

— Слушаюсь, — лейтенант протиснулся в кабину.

— Где мы сейчас? Наши координаты поточнее?

— Точно сказать не могу, кругом туман, компас разбит, но, очевидно, где-то между Хельсинки и Выборгом.

— Связи нет с остальными?

— Рация повреждена осколками, плоскости и фюзеляж тоже продырявлены.

— Начнем пробивать облачность, — командир повел штурвал от себя. — Спустимся пониже, уточним место.

Самолет послушно и плавно пошел вниз. На высоте шестьсот метров посветлело. Затем машина словно вывалилась из белых ватных облаков. Внизу плескалось море. Бомбардировщик, удерживая небольшую высоту, летел над холодными свинцовыми волнами. Вдали засинел низкий, покрытый лесом, берег.

— Это скорее всего Финляндия, район Хельсинки, — штурман показал на карту.

— Механик, на сколько у нас топлива?

— Минут на пять-десять, не больше.

— Что ж, будем садиться.

— А куда? Кругом одни елки да палки. Как у нас в тайге. — Штурман немного помолчал и добавил: — Глухомань.

— Было бы странным, если бы для нас специально приготовили аэродром. Поищем что-нибудь подходящее.

Самолет уже шел над простирающимся к горизонту сплошным зеленым ковром. По перебоям в двигателях чувствовалось, что они тянут из последних сил и могут отказать в любой момент.

— Вон впереди вроде площадка. Видите, там. Правее немного! — крикнул штурман.

— Вижу.

Командир стал разворачивать машину.

Бомбардировщик пронесся, чуть ли не касаясь колесами деревьев. Внизу действительно виднелась продолговатая поляна с небольшим синим блюдцем озера у начала опушки.

Самолет немного набрал высоту, сделал круг и пошел на снижение. Ниже, еще ниже. Внезапно раздался треск. Машина резко накренилась вправо — концом крыла срезала верхушку сосны, в следующее мгновенье последовал удар. Бомбардировщик затрясло, он запрыгал по кочкам и, ломая шасси о торчащие пеньки,

плюхнулся на землю. Высоко вверх задралось хвостовое оперение, на какой-то миг оно замерло, потом грузно, со скрежетом опустилось вниз.

Из-под обломков, чихая и отряхиваясь, стали выбираться члены экипажа. Капитан отстегнул ремни, вылез из перекосившейся кабины, прошел немного и сел на ствол поваленной березы. Он достал индивидуальный пакет и попытался перевязать раненную при падении руку.

— Ну как? — спросил он приближающегося штурмана и зубами затянул узел.

— Все живы, товарищ командир. Бортмеханик ногу сломал, и у одного из стрелков стопа раздроблена. Помощь им оказали. Остальные так, ушибами отделались. Что делать будем? — штурман присел на корточки.

Экипаж окружил Бахметьева.

— Вот сейчас и решим. Но прежде всего снять пушки и пулеметы, вынуть из машины боезапас, гранаты, личное оружие, продовольствие. Оттащите все это подальше, вон туда, на бугор. Потом стрелка похороним как положено.

Люди начали выполнять приказание. Через полчаса снаряжение перетащили на небольшой холм. И опять все тесным кольцом обступили своего командира.

— Итак, нас десять. Мы сейчас на вражеской территории, но мы бойцы, в форме и с оружием, значит, будем драться, если противник обнаружит, а в этом я не сомневаюсь, ибо нас, очевидно, давно засекли наблюдатели. Сейчас отходить, тем более с ранеными, мы не можем, на ровном месте нас тотчас уничтожат. Машину взорвем, а сами организуем круговую оборону, закрепимся на этой возвышенности и встретим врага как и положено советским морским летчикам. Ночью, после разведки, попробуем уйти в лес. Есть другие мнения или предложения? Нет? Я так и думал, спасибо, ребята. А теперь за работу, окопы рыть поглубже, на совесть. Потом их соединим траншеей. Действуйте побыстрее, уже совсем рассвело. Сержант, ты начинай рыть могилу стрелку вон на той площадке.

Капитан стоял, навалившись грудью на еще влажную, только-только начинающую подсыхать стенку окопчика и сквозь белые зонтики багульника, от которых еле-еле веяло нежным, пряным ароматом, смотрел туда, откуда, по его предположению, должен появиться противник. Бахметьев был спокоен. В уме он несколько раз уже перебрал различные варианты и пришел к выводу, что то, что они сделали, единственно правильно. Действительно, в лес не уйдешь: чужая, незнакомая земля, чужие люди, до фронта очень далеко. На открытом месте их действительно быстро перебьют. А здесь оборона, как-никак укрепление и основная их цель — истребить как можно больше фашистов.

Издали донесся надсадный звук движущихся машин.

— Немцы, товарищ капитан! — крикнул кто-то.

— Вижу. Спокойно. Приготовиться к бою и замереть.

Вдали между деревьями, переваливаясь на ухабах проселочной дороги, показались три грузовика, полные солдат. На двух машинах стояли пулеметы. Грузовики выехали на опушку и остановились. Солдаты попрыгали на землю и, совершенно не таясь, двинулись к упавшему самолету.

Гитлеровцы густо окружили разбитый бомбардировщик, некоторые полезли на фюзеляж, в кабину, другие стояли около и о чем-то переговаривались, показывали в разные стороны руками, галдели.