Приключения Аввакума Захова(сб.)

Гуляшки Андрей

— Лейтенант Петров, — сказал Аввакум. — Вы пришли сюда примерно через минуту или полторы после нас. Не думаю, что вы и ваши люди случайно оказались на этой улице, в этом месте. Вы прибыли тотчас же, как только мы вошли в дом, следовательно, вы находились где-то совсем близко. Притом вы ворвались в дом с видом людей очень заинтересованных, хотя вас сюда никто не звал. Напрашивается мысль, что вы держали этот дом под наблюдением и, вероятно, вам было поручено охранять профессора. Мне необходимо знать две вещи. Во-первых, с каких пор вы вели

наблюдение?

— Со вчерашнего вечера, товарищ майор, — вытянувшись в струнку, доложил лейтенант. Судя по голосу, он несколько приободрился. Раз за это дело принялся Аввакум, то им не следует так уж отчаиваться по поводу того, что они не смогли уберечь профессора.

— Во-вторых, прислуга знала об этом или нет? Я имею в виду повара — он знал о том, что были приняты меры предосторожности? И вообще, у вас был какой-либо контакт с этим человеком?

— Не было, товарищ майор. Я с ним не говорил, да мне и не поручали говорить с ним.

Аввакум приказал позвать сержанта, который наблюдал за парадной дверью. Сержант заявил, что, после того как он, Аввакум, вместе с той девушкой и Хари вышли из дому, ни одно живое существо к двери не прикасалось. Он стоял вон за той сосной напротив, так что дверь все время была у него на виду.

— А поблизости никто не проходил в это время? — спросил Аввакум.

Сержант покачал головой. С самого обеда, с тех пор как он стал дежурить, поблизости не было никого. Сержант был весь мокрый, перемерз на улице, его одолевала зевота.

Отослав сержанта на кухню, Аввакум сказал ему вслед:

— Скажите повару, чтобы он налил вам рюмку коньяку. Выпив коньяк, наденьте повару наручники и скажите, что лейтенант велел арестовать его. Затем позовите Хари, племянника профессора, и вместе с ним обыщите кухню и столовую. Если обнаружите что-либо относящееся к огнестрельному оружию, будьте добры, сообщите об этом мне. Когда сержант ушел, Аввакум обратился к лейтенанту.

— Прикажите немедленно обыскать весь дом сверху донизу. А вас попрошу снять отпечатки с дверей, — при этом он указал на инкрустированную дверную ручку, — и внимательно обследуйте ковер и пол в комнате. Зажгите люстру.

— Слушаюсь, — тихо ответил лейтенант. Аввакум поморщился и досадливо махнул рукой. Он был очень придирчив к своим помощникам, старался выжать из них все, на что они способны, но терпеть не мог чинопочитания с их стороны. Это самое «слушаюсь» да щелканье каблуков было совсем не в его стиле. Все это напоминало о службе, о служебных взаимоотношениях, а он смотрел на свое дело, как, скажем, живописец смотрит на картину, рисуя ее: его заботит сочетание цветов, гармония холодных и теплых тонов. Так причем тут это «слушаюсь» да щелканье каблуков?

Аввакум подошел к книжному шкафу и, повернувшись спиной к мертвецу, сел на табурет Он постарался некоторое время решительно ни о чем не думать. Если в сознании его на несколько минут образуется белое поле, это равноценно часу крепкого, восстанавливающего

силы сна. Но на сей раз белого поля не получилось: он ощущал позади себя мертвое тело, слышал шаги лейтенанта в комнате и тихий перестук дождевых капель на стекле.

Так летели минуты.

Со вчерашнего вечера, — рассуждал про себя Аввакум, — сотрудники госбезопасности ведут за этим домом наблюдение. Установлено наблюдение с целью обезопасить профессора.

Раз к профессору приставляют специальную охрану, то, надо полагать, человек он необычный.

Но ведь есть немало других людей, которые тоже очень дороги для общества, может быть, не меньше, чем профессор, однако их никто не охраняет. И коль скоро к нему все же приставили специальную охрану, то надо думать, что:

а) в данном случае неожиданно возникла какая-то непосредственная опасность;

б) эта опасность, раз она возникла неожиданно, прямо связана с характером занятий профессора.

Следовательно, перед нами логическое уравнение с двумя неизвестными:

1. Характер занятий профессора.

2. Момент возникновения опасности.

Чтобы определить конкретное значение того и другого, уже накопилось довольно много данных.

а) Некоторое время назад профессор попросил Аввакума порыться в его библиотеке и разыскать ему словарь латинского языка и латинскую грамматику. Аввакум нашел эти книги. До этого они не были в употреблении и казались совершенно новыми. Может быть, именно поэтому его внимание привлек выглядывавший сейчас из словаря листок бумаги.

Аввакум вытащил этот листок и стал разглядывать его. Он был заложен между страницами 153 и 154. На странице 154 глагол Finio, ivi, itium был подчеркнут жирной красной чертой. А на самом листке значились слова «Professor», «Labor», «Finio» и «Vitocha». Эти слова были написаны красным карандашом в самой верхней части листка. Ниже была начерчена широко распространенная шифровальная таблица с ключевым словом на верхней горизонтали. Даже не очень сведущий в таких делах мог легко понять, что перед ним прочитанная шифрограмма, составленная по методу подстановки с помощью ключевого слова «Princeps». Латинские слова означали: «профессор», «труд», «кончать» и «Витоша». Очевидно, эта шифрограмма была составлена на основе предварительно установленного символистического кода.

Когда этот листок оказался перед глазами Аввакума, в ушах у него зазвенело, застучало в висках. Если бы он не заметил однажды, как из этого дома выходил полковник Манов, то, наверно, сейчас подумал бы, что профессор составляет, а не дешифрует шифрограммы. Но было бы, конечно, глупо думать, что полковник Манов поддерживает связь с человеком, который составляет шифрограммы для тайных радиопередач. Разумнее было бы предположить, что полковник посещает человека, который прочитывает шифрограммы, передаваемые тайной радиостанцией.