Приключения ДД. Магия древних курганов

Ляшко Евгения

– И что мне с ним делать? – растерянно спросил Дима, не зная радоваться или огорчаться такому волшебству.

– Будешь ко мне на Вологодчину в нём ходить. Это безопасно. Чаще встречаться сможем. Незаметно это будет для Дивинус. И мне, старому легче будет, что ты у меня в краях учишься.

Вдруг Акела, дремавший у ног Димы, приподнял в голову, но уши не насторожил.

– Опять в облаках витаешь, – загородив просвет окна, показался Михаил, протягивая ученику тарелку со свежей выпечкой. – На вот, подкрепись. Спазгал для тебя шаньги с мятым картофелем. Скоро уж ести позову.

Размеренный, напевный окающий диалект с мягким цоканьем в избытке содержал особенные словечки типа «спазгал»,

что можно было перевести как «быстро сделал». Дима всё чаще не переспрашивал учителя, старался, где это было возможно, по смыслу догадаться о значении сказанного. К его счастью, Михаил не злоупотреблял местным говором.

Юноша что-то невнятно произнёс, и услышал в ответ от теребящего густую бороду учителя, утешающую новость: – Засиделся ты голубь молодой в клетке, надо бы тебе поразмяться. Завтра с утра в леса выдвинемся, и на гору Гледен может, заглянем.

Дима замер с шанежкой в руке: – Здесь есть горы?

Помор добродушно засмеялся: – А то, как же. И не одна. С Гледен на многие километры наши реки видны. Завтра сам полюбуешься, если в лесу наши дела не сладятся.

Влажная от утренней росы, рассыпанной, словно лунная пыль, заросшая стелющейся травой и покрытая прошлогодними листьями тропа, которую каким-то непостижимым образом видел только Михаил, плутала между ольшаником, березняком, ивняком. Акела бегал где-то рядом, лишь изредка мелькая среди деревьев. Полусонный Дима шёл след в след за учителем. Поднятый раньше обычного. Оставленный без завтрака. Подрагивая от холодного, наполненного лесными и болотными запахами ветерка, он утешал себя мыслями, что на первом привале удастся поесть. И обязательно попить горячий чай из выпирающего перед ним в вещмешке на спине наставника самодельного глиняного термоса, догадываясь, что учитель точно не позабыл заварить кипрей или как его в народе называют Иван-чай, ожидая получить от этого целительного напиток не только согрева, но и бодрости. Юноша знал только знойное лето в родном краю, но надевать защитную куртку давно приноровился и по тёплой погоде. Однако сейчас она его не спасала. В местном климате, организм юного казака частенько знобило. Дима всё не решался попросить добавочной одежды. Он, по привычке, отторгал сам факт того, что среди жаркого сезона температура днём не поднималась выше восемнадцати градусов, а по утрам и вовсе колебалась около плюс пять. Сегодня он продрог больше обычного.

«В следующий раз попрошу телогрейку. В ватной куртке точно теплее» – с завистью посмотрел Дима на раскрасневшегося от долгой ходьбы учителя. Ватные штаны, как и объёмный ватник такого же тёмно-синего цвета, заправленные в высокие чёрные сапоги, тоже притягивали взгляд. Помор знал, как одеваться, чтобы не мёрзнуть. Даже шапку подходящую носил. Ушанка с коротким мехом забавно торчала у него на затылке и виляла наушниками в такт ходьбе, будто собачий хвост.

– Мы что-то ищем? – спросил молодой волхв, заметив, что периодически Михаил останавливается около каких-то небольших холмообразных возвышенностей.

Тот покряхтел и с паузами стал объяснять: – Видишь ли. Разный народ тут жил. Кривичи оставляли курганные могильники в сосновых борах, где песчаник. Ильменские племенные союзы делали крутобокие насыпи на пойменных лугах и полях. Средь этих насыпей встречаются новгородские сопки, это неподалёку от селищ свои погребальные памятники словене ставили. Где не было леса, он вырос. Где был лес, распахали поля. Поди, разбери теперь чей холм насыпной стоит.

– А зачем нам холмы распознавать? – стал допытываться заинтригованный юноша.

– Ищем мы с тобой сопку не простую.

Дима вскинул правую руку, выставил указательный палец вверх и выдал: – Уж не о легендарных сопках новгородцев вы говорите? В ваших книгах я встречал, чуть ли не вокруг каждого их захоронения есть предание о какой-нибудь бочке с золотом или драгоценном гробе самого Рюрика.

–

О них самых милок толкую. Только не о злате речь. Наследие мы ищем. Коли готовы, то дастся нам в руки. Коли нет порожними домой вернёмся. Лишь бы не заплутать. А то, как бывает, оставит какой ведун вещицу в наследие, да заговорит так, что только избранные подобраться смогут. А другие потом и из лесу пути не находят, кругами ходят, дороги не видят.

– Где оставит? – пролепетал Дима, мысленно отмахиваясь от тревожной гипотезы.

– Знамо где. В могильнике. Нам бы знак какой. Быстрёхонько сыскали бы холмик нужный.

Вдруг где-то совсем рядом запел лесной жаворонок. Михаил сразу остановился. Он покрутил головой и кивнул по направлению, откуда продолжалась песня этой ранней птахи.

– А вот и знак, – учитель склонил голову: – Благодарствую, – и резко выпрямившись, словно на невидимых крыльях полетел в самую чащу.

Юноша явственно ощутил, как защемило в груди от предвкушения встречи с некой тайной. Дышалось невмоготу. Влажный воздух отягощал лёгкие. Казалось обморок готов наброситься с удушающими объятиями. Похлопав себя по щекам, с замирающим сердцем, Дима поспешил вдогонку. Через несколько десятков метров внезапная гонка прекратилась. Они вышли к конусообразной насыпи, поросшей соснами. Юноша совсем позабыл, что голоден и продрог от утренней сырости. Полупробежка его разогрела. Горящим взглядом он судорожно изучал обстановку.

Молодой волхв внезапно осознал, что у них нет с собой никаких инструментов: – Как же мы туда заглянем? У нас даже лопаток сапёрских нет, чтобы рыть?

– Тише, – не оборачиваясь, шикнул учитель. – Слушай.

Покрывшись колкими мурашками, Дима замер, не решаясь произнести вслух: «Слушать что?».

И тут это началось. Из-под земли в центре насыпи заструился тонкий лазурно-серый дымок, тут же темнея до цвета грозовой тучи. Клубясь и пульсируя, он, стал накапливаться над насыпью. Как непроглядный предрассветный туман, дым рос в объёмах, становясь всё гуще и гуще, выше и выше, стелился по округе, обволакивая морозящим липким страхом каждую травинку, каждый листик, каждую шишку. Казалось, что лес вымер. Птицы притихли. Бравурный ветерок куда-то спрятался и затаился. Звеняще повисла тишина. Юноше мерещился привкус металла во рту, сводило зубы, в глазах замелькали мошки.

«Мы потревожили чей-то покой! Нас ждёт кара!» – тревожным набатом гудели мысли Димы.

Он с трудом сделал шаг и поравнялся с Михаилом, который совсем не подавал никаких признаков страха. Белобородый мужчина крепко стоял на ногах, слегка покачиваясь корпусом тела и бормоча какие-то слова, похожие на успокаивающую речь, которую говорит мать проснувшемуся среди ночи ребёнку.

Дима вдруг осмыслил, что вместо того, чтобы стращать себя, правильнее будет показать с какими намерениями они пришли, и тоже забормотал: – Здравствуй! Прости, что потревожили. Если достойны мы, то вручи нам наследие. Поведай, пожалуйста, как им пользоваться, чтобы беды не наворотить. Дай наставления, чтобы польза для людей была от твоего наследия, чтобы не замарали мы имя твоё ведическое.

Неожиданно послышался вой Акелы. Юный волхв распознал просящие нотки и догадался, что его лохматый друг тоже взывает к духу ведуна. И вот дым перестал взвеваться и посветлел. Пару мгновений и он стал рассеиваться. Налетел лёгкий ветерок, разогнав остатки наваждения. Сквозь кроны деревьев стали проникать солнечные лучи. Снова защебетали птицы. Лес ожил.

– И что теперь? Куда смотреть? Где наследие? – в замешательстве прошептал Дима, рыща глазами какие-нибудь изменения.

Подходя ближе к насыпи, тщательно смотря под ноги, и бормоча, как будто вспоминая магические ориентиры, учитель сообщил: – Сейчас, посмотрим, любезны мы духу ведуна, али нет. Аромат благовония древности надо поискать. Тёплые нотки воска и цветов напоминает, ещё этот запах чем-то схож с ладаном. Он укажет место, где оставлено наследие.