Приключения ДД. Рубиновый след
Шрифт:
Губы Паши вытянулись в тонкую линию, и он выдал: – Ты завидуешь!
– Меня моё тело вполне устраивает, ещё вырасту. Я за тебя беспокоюсь.
Паша фыркнул: – Тоже мне беспокойный нашёлся!
– Даже Машка заметила, как ты похорошел. Сказала, что за такого и замуж можно выходить, не стыдно будет перед подружками.
Паша покраснел до корней волос: – Чё прям так и сказала?
– Хм. С неё станется. Вот я и думаю, не колдовство ли это? – назойливо продолжал гнуть свою линию Глеб.
– Ещё одно слово и я с тобой неделю разговаривать не буду! – предупредил раскрасневшийся друг.
– Не обещай того, чего не сможешь выполнить. Завтра Дима приезжает, – напомнил Глеб.
Недовольство Паши тут же прошло, сменив окрас лица с румяного на бледный: – Что нас ждёт в этот раз?
– Скоро узнаем. Недолго осталось. К вам на дачу вещи собранные стоят. Даже Машка уже все наряды нагладила.
– У нас дома тоже уже всё к отъезду готово, – с прохладцей отозвался Паша, словно думая ещё о чём-то своём, и медленно покрываясь пунцовыми пятнами на обеих щеках.
Глеб заметил это, но не стал допытываться. Ему давно стало казаться, что после посещения Мира Грёз между его другом и сестрой стали проскакивать какие-то искры, диапазон которых бешено гулял от вспышек гнева до приливов угловатой нежности, и он решил, что эта задумчивость связана именно с предстоящим совместным отдыхом.
А в это время Паша растерянно думал: «Интересно, нунтиусы тоже заметят перемены во мне или нет?».
Дима, хохоча, обхватил Акелу, когда тот завалил его на спину едва он вошёл во двор. Вылизывая лицо внуку хозяина, молодой волк всем своим видом давал понять, что невероятно соскучился.
Георгий Максимович хмыкнул, открывая ворота: – Во как обрадовался, даже с ног умудрился сбить! Думал, в автомобиль запрыгнет, когда я ему озвучил что тебя на вокзал встречать еду. Так, отходите с дороги, машину загонять буду.
– Хватит, хватит! Я тоже рад тебя видеть! – сделал Дима попытку встать и снова был сражён, но тут же отпущен.
Акела отошёл в сторону ближе к дому, и как ни в чём не бывало, уселся на дорожке.
Юный волхв, отряхивая серо-зелёного защитного цвета штаны и такую же футболку, поднялся на ноги: – Дай хоть тебя разглядеть! С виду как обычная остроухая собака.
Садясь в серебристый старенький форд, дедушка подсказал: – Волки ближе к трём годам матереют, так что ему ещё есть, куда расти.
– Ого! Так ты мне уже сейчас выше колен, а на задних лапах в грудь упираешься! Что же потом будет? – обратился Дима к серому другу присев перед ним на корточки.
Тот облизался, и юноше показалось, игриво подмигнул.
Дима вскинул брови вверх и воскликнул: – Какой интересный товарищ рядом подрастает!
Дедушка загнал автомобиль и, мягко хлопнув дверью, прокомментировал: – Подрастает это да. Целыми днями только спит, а ночью в лес убегает. Охотники знают, что мой он, и не трогают, а вот их собаки другого мнения. Иногда такой лай поднимут, что только водой могу эту свору перед двором разогнать.
Дима покачал головой: – Акела, что же ты хозяину не помогаешь? Один раз бы уже дал понять собакам, чтобы не приходили.
Уши Акелы чуть опустились и он отвернулся.
– Чего это он? – удивился Дима.
– Обидчивый. Не нравится, когда ругают.
Юноша тут же присел перед молодым волком и стал гладить по холке: – Ты прости, я не хотел тебя обидеть. У собак работа такая лаять, кто ж их разогнать сможет? Всё равно вернутся не сразу так потом. Молодец, что игнорируешь.
Животное с полминуты отворачивалось, а затем уткнулось в Диму мордой.
– Ты прощён, – усмехнулся дедушка. – А теперь хватит тут ласкаться, ужин ещё готовить.
Акела прошёл под навес около бани рядом с входом, улёгся, вытянув лапы и застыл, как сфинкс с высоко поднятой головой.
– Это его новое место? В дом уже не заходит? – спросил внук.
Георгий Максимович закивал: – Сам выбрал этот дозорный пункт. Я ему туда только воду ставлю. От еды отказывается.
Вечерело, быстро опускались сумерки. В окно из кухни Дима видел янтарные глаза Акелы, светящиеся от света из окон дома. Но вскоре блики исчезли.
«На охоту пошёл» – догадался юноша.
Георгий Максимович наловил карасей и жарил их на плите, рядом доваривалась уха.
– Деда, как ты тут?
– Я помаленьку. Всё думаю, как тебе помочь, да не знаю с какой стороны подойти. Да вон за Акелой наблюдаю. Порой кажется, что и не животное вовсе. С полуслова всё понимает. Ты лучше скажи, сам как? Разобрался в книжке, что с собой увёз?
Дима загадочным голосом сообщил: – Разобрался. Могу даже кое-что показать. А книгу обратно в сундук положу. Так надёжнее будет, тем более что Акела теперь баню сторожит.
Знахарь, отставив с огня кастрюлю с готовой ухой, повернулся к внуку и строго произнёс: – Тебе знания выпала честь изучать не для забавы. Не применяй их никогда, чтобы покрасоваться.
Плечи юноши опустились: – А как же я тебе покажу, что умею?
– Я тебе верю. Мне слов достаточно будет, а силы природы в угоду каприза или хвастовства трогать не смей!
Дима кивнул: – Обещаю. Хотя, если честно, думал перед ребятами похвалиться.
– Так и гордыню легко пробудить. Сам не заметишь, как тебя заносить начнёт. Мудрость всегда состояла в том, чтобы не выпячивать умения и знания. Оттого-то и говорят, что слово серебро, а молчание золото.
– Мой классный руководитель как-то упомянул, что казак силой не хвалится. Она ему для другого нужна. Пусть лучше враги недооценивают возможностей бойца.
– Очень правильно он вам посоветовал. Ну что, уха пусть настаивается, а мы с тобой пока толчёнкой с жареной рыбкой угостимся?
– Я за! – подскочил внук, нарезать хлеб.
Первая же ночь у дедушки в доме наполнила сны молодого волхва странными видениями. Ему казалось, что он вместе с просвещённым прапрадедом парит над Чёрным лесом. Предок, что-то рассказывал, но проснувшись, Дима с негодованием обнаружил, что ничего не запомнил.