Приключения Джерика
Шрифт:
«Вот странно, – подумала я. – Мама – маленькая! Как это может быть! Ведь она же – мама! Нет, бабушка сама выдумщица, вот она кто! Маленькие – это мы. Да и то мы не такие уж маленькие. Я вообще уже во второй класс перешла. Это Танька у нас маленькая! Хотя она уже через год в школу пойдет. Так что она тоже уже до вольно-таки большая! А кто же тогда маленький? Это утки – маленькие!» И чтобы не заплакать от обиды, что собаки у нас нет и не будет – теперь уже ясно, НИКОГДА, – я пошла укладывать уток спать, потому что маленьким полезен дневной сон. Мне было неприятно, что получилось, как будто я подслушала, потому что подслушивать нехорошо, это всем известно. Но что же теперь делать? Я еще раз подумала и решила, что не буду об этом думать.
Через несколько дней мы переехали на дачу, в поселок Кратово. Уток поселили в просторный загончик,
Предыдущей зимой я сама пела в хоре, и мне это очень нравилось. Меня пригласила в школьный хор наша учительница пения, потому что она давала уроки музыки Тане и, наверное, решила, что если у одной сестры хороший слух, то и у второй уж какой-нибудь да найдется. Зря, конечно, она так думала. Но мне всегда очень хотелось учиться музыке и пению для того, чтобы участвовать в концертах, которые мы устраивали для взрослых, когда к нам в гости приходила наша двоюродная сестра Катя – Танина ровесница. Она тоже занималась музыкой. И вот все собирались, садились на стулья, и Таня пела песенку: «Солнышко во дворе, а в саду тропинка, сладкая ты моя ягодка малинка!» – и аккомпанировала себе на пианино. А Катя играла «Собачий вальс»: «Тарам-па-па, тарам-па-па…» А Катина собака Муха, если она тоже приходила к нам в гости, тихонько подвывала в такт. Муха была умная и способная собака. Получалось очень хорошо, все восхищались и аплодировали. А я только раздавала пригласительные билеты. Конечно, мне было обидно. Я могла бы прочесть стишок – я знала наизусть очень много разных стихов, но мне казалось, что стихи – это каждый может – а то ли дело спеть! И тут вдруг меня пригласили петь в школьном хоре!
Я прибежала домой счастливая и сказала, что меня взяли в хор и уже завтра мы едем выступать во Дворец пионеров! Родители и бабушка почему-то переглянулись. Папа вдруг неуверенно сказал: «Знаешь, а ведь как раз завтра я собирался пойти с вами в зоопарк!» – «В зоопарк – послезавтра! – пообещала я. – Сам понимаешь, завтра я не могу, у меня выступление!» Из всей семьи кроме меня ликовал только дедушка. «Я приду на твой концерт во Дворец пионеров! – заявил он торжественно. – Только пой громче! Я плохо слышу!» Я пообещала дедушке петь громко, папа и бабушка вздохнули, а мама стала гладить мне школьную форму и стирать белый фартук. Таня предложила разучить со мной песенку про малинку. «Ты что! – ответила я ей гордо. – «Малинка» – это для дошкольников! А у нас – СЕРЬЕЗНЫЙ ПАТРИОТИЧЕСКИЙ РЕПЕРТУАР!» – «О Господи, прости нас, грешных!» – сказала бабушка и пошла готовить ужин.
На следующий день мы поехали всем классом во Дворец пионеров. Там проходил слет школьных хоров на конкурс патриотической песни. Нам пообещали, что если мы хорошо выступим, то нас всех ПРИМУТ В ОКТЯБРЯТА. Я решила стараться из-за всех сил. Теперь от меня зависела судьба всего класса.
Мы вышли на сцену Дворца пионеров. Нас построили по росту, как на уроке физкультуры, а впереди хора стояла ЗАПЕВАЛА. Это было очень красиво: у нас у всех были одинаковые школьные формы с белыми фартуками, косички с бантами, а у мальчиков – одинаковые серые костюмы и короткие стрижки. Перед нами был огромный зал, полный зрителей. В первый момент у меня екнуло сердце и стало страшно, но я тут же увидела дедушку, который сидел в первом ряду, приложив согнутую ладошку к уху, чтобы лучше слышать. Дедушка тоже меня увидел и помахал мне другой рукой, в которой была газета «Правда». Я сразу почувствовала себя как дома и совершенно успокоилась. Дедушка делал мне какие-то знаки, и я поняла, что это он мне говорит: «Пой громче!» Я кивнула и приготовилась.
Заиграла музыка, а за ней вступила запевала:
«На мой флажок, на красненькийЛюбуюсь я, гляжу…»Дедушка взмахнул газетой «Правда», и я запела вместе с солисткой, но даже еще громче и намного быстрее, чем она:
«Я с ним в большие праздникиПо улицам хожу…»Припев подхватил весь хор:
«И мой, и мой,И мой флажок со мной!»Дедушка улыбался и дирижировал.
«И мой, и мой!И мой флажок со мной!!!» –Ответили хору мы с запевалой.
Концерт прошел хорошо, и потом нас всех отвезли на Красную площадь и там приняли в октябрята, а потом еще повели в мавзолей Ленина, хотя наш хор занял последнее место в конкурсе. Но все равно дедушка был очень доволен, и у меня тоже было праздничное настроение, хотя я немного испугалась – в мавзолее было темно, Ленин лежал на ярко-красном покрывале, а лицо у него было освещено лампой и из-за покрывала казалось розовым. От страха я сжала кулаки и засунула руки в карманы курточки, и тут вдруг часовой, который стоял неподвижно, как статуя, ожил, наклонился ко мне и сказал строгим учительским голосом: «Вынь руки из карманов!»
А потом мы вышли на улицу, светило солнце, на груди у нас сверкали октябрятские звездочки, уроков в тот день не задали, и все было прекрасно. Мне очень понравилось петь в хоре, и я решила, что буду участвовать во всех концертах.
Во время репетиций учительница пения ходила по рядам и приговаривала: «Не понимаю, кто это мне весь хор портит?» Мне показалось, что она не должна так говорить, и вообще это было неприятно и неприлично и уж конечно, относилось не ко мне, потому что я пела ГРОМКО, но на всякий случай, когда она проходила мимо, я замолкала. «Наташенька робкая», – умиленно говорила учительница, а я скромно опускала глаза.
Так мне удалось продержаться довольно долго. Мы ездили на спевки, на слеты, на конкурсы, и всюду я СОЛИРОВАЛА вместе с запевалой, и даже как бы отдельно от нее. Родители удивлялись, но все-таки и радовались, что их ребенок поет в школьном хоре.
И так все было хорошо, пока однажды не стряслась беда. На одной репетиции меня слишком увлек ла песня. Это была замечательная песня про пограничника, который стоит на посту и охраняет нас от врага, а враг затаился и подстерегает момент, чтобы пробраться через границу и навредить нашей РОДИНЕ. Я закрыла глаза и пела, представляя себе эту страшную картину:
«Ночь темна и кругом тишина,Спит советская наша страна».И тут вдруг из-за спины я услышала вопль: «Так вот она кто!» Я решила, что это кричит враг из песни и что он напал на пограничника, подло подкравшись к нему сзади. Но кричала учительница музыки, впервые услышавшая мое пение на репетиции. У нее были страшные глаза, и я вдруг испугалась, что сейчас она ударит меня отравленным кинжалом, как враг пограничника. Но тут она, наверное, вспомнила, что вот уже почти год каждую неделю приходит к нам домой и разучивает с моей сестрой Таней гаммы и даже поет с ней песенку про малинку, и глаза у нее слегка подобрели. «Знаешь, Наташа, – сказала она, широко раскрывая передо мной двери АКТОВОГО ЗАЛА, чтобы мне было удобно выйти из него навсегда, – ты лучше математикой займись!»