Приключения Гаррета. том.1
Шрифт:
— Всего лишь предположение, Гаррет. Осенняя паутинка. Почти призрачная.
— Может быть. Как только мы выясним, что Хранитель ничем не напоминает этого типа, можно об этом забыть.
Майя кивнула.
— Но пока давай я все-таки поиграю с ним. А ты послушай и скажи, где у меня дыры.
— Ладно.
— Джилл Крайт работает здесь, выслушивая горестные истории и печальные исповеди. Она чуточку жадновата, поэтому иногда встречается со своими клиентами на стороне, в свободное от работы время. Может, она не совсем честна и пытается выяснить, кто они. Может, истина
Как бы то ни было, она организует нечто вроде подпольных переговоров. Возможно, два кита действительно пришли к соглашению. Но тут в городе объявляются Сыны Хаммона. Почему-то они тоже охотятся за Мощами. Агире пускается в бега. Он подсовывает Мощи Джилл, чтобы она позаботилась о них, пока он отвлечет этих голубчиков и уведет их подальше от гнезда. Перидонт ничего не знает о том, что происходит. Он знает только, что Агире и Мощи исчезли.
Спустя какое-то время Перидонт связывается с Джилл и узнает, что произошло с Агире и реликвией. Теперь ему нужно побольше разузнать о Сынах Хаммона, но мне он этого не говорит. Типичный клиент, он не желает снабжать меня сведениями, которые могут ему повредить, и в надежде, что я откопаю что-нибудь полезное для него, посылает меня ковыряться в мусоре с завязанными глазами.
Тем временем из-за его желания прикрыть свою задницу и из-за недальновидности церковных политиков дела принимают скверный оборот. Когда Перидонт наконец решает, что увяз слишком глубоко и самостоятельно ему не вылезти, он отправляется ко мне. И попадает в засаду. Кстати, я не уверен, что его убили Сыны Хаммона.
Это была самая длинная из речей, которые я когда-либо произносил. Я выложил все, не останавливаясь. Майя молчала.
— Что ты думаешь по этому поводу?
— Ты взял ложный след. Я не могу этого объяснить. Но лучше тебе повторить все Покойнику. Он скажет, почему этого не может быть.
— Значит, ты думаешь, что я ошибся?
— Я не хочу, чтобы все было так, как ты рассказал. Не спрашивай, почему. Это просто эмоции. На самом деле я боюсь, что ты прав.
Что ее напугало? Возможность того, что все вылезет наружу, будет на руку охотникам за скандалами?
Разумом я понимал опасность. Сыны Хаммона предстанут перед публикой аскетами, людьми строгих нравов, у которых есть бог, говорящий с каждым из них, в то время как две крупнейшие Анитские конфессии попустительствуют разврату, погрязли в коррупции и демонстрируют полную беспомощность…
Нет. Люди Танфера не пойдут за такими психами, как Сыны Хаммона. Во всяком случае, не сейчас.
Они неправильно выбрали время. Им следовало бы дождаться конца войны. Вот тогда приезжайте в город с любыми безумными обещаниями, и, готов прозакладывать что угодно, вы навербуете легионы новообращенных.
Я размышлял об этом долго. Я представил свое мрачное будущее и решил, что нам с Покойником нужно серьезно обсудить, как можно облегчить наше положение. Может быть, мне придется принять предложение Вейдера и устроиться главным надсмотрщиком на пивоварне. В тяжелые времена пивоварение процветает.
Майя сидела, прижавшись ко мне, и мурлыкала. Насколько я мог судить, в ее головке ничего не происходило. Время текло.
У меня возникла новая идея — время от времени со мной такое бывает.
— Как ты думаешь, Джилл узнала бы тебя, если бы прошла мимо по улице?
— Нет.
— Тогда, наверное, нам следует рассредоточиться. Я не смогу ее одурачить. Если она заметит меня, задаст деру.
— Ты в этом уверен?
— Думаю, она запаникует. Она слишком далеко зашла с этой вечной чехардой имен. Ей кажется, что, стоит ей назвать себя по-другому, и она исчезнет. Если ее обнаружит кто-то, кто знал ее в другом обличье, она растеряется и наворочает бог знает чего.
Майя нахмурилась:
— Не знаю. Тебе видней. Ты у нас большой знаток по части людей.
Я фыркнул. Я — знаток? Да я даже в себе не способен разобраться, не говоря уж об остальном мире.
44
Одно из непременных требований моей профессии — умение сохранять терпение. Мне приходится проводить в ожидании больше времени, чем кому бы то ни было, за исключением, вероятно, солдат. Казалось бы, после пяти лет на флоте и всех передряг сыскного дела терпение должно было стать моей второй натурой. Но я так и не научился сидеть смирно, особенно на холоде.
Мне до смерти захотелось встать и размять ноги. Конечно, разгуливая туда-сюда, я буду привлекать к себе больше внимания, но моя ноющая задница и затекшие мышцы не внемлют здравому смыслу.
— Пойду обойду квартал и погляжу, сколько выходов у этой лавочки, — предупредил я Майю.
— А если она уйдет, пока тебя не будет?
— Маловероятно. Мне понадобится не больше трех минут.
— Как знаешь. Ты у нас профессионал.
Судя по тому, как она это произнесла, у нее имелись на мой счет кое-какие сомнения.
Я не выяснил ничего такого, до чего не мог бы додуматься, сидя с Майей на скамейке. В доме была задняя дверь, выходящая на наружную лестницу позади здания. Но иначе и быть не могло — внутри мы не видели никакого прохода на второй этаж. Дьявол!
Ладно. Во всяком случае, я размялся.
Я направился к скамейке и к своей девушке.
К какой девушке? Майя исчезла.
Секунд двадцать я таращился, открыв рот, на скамейку, потом стал озираться и подпрыгивать, чтобы разглядеть что-нибудь за головами толпы. Майи нигде не видно. Я побежал к долговязому зазывале.
— Вы не видели, что случилось с моей девушкой? Той, что сидела со мной на скамейке?
Он фыркнул, выражая свое отношение к моей растерянности.
— А то как же, приятель. На этот раз я не зевал. Светловолосая сучка галопом проскакала мимо. Твоя зазноба отчалила следом. Они пошли вон туда. — Он указал в сторону Холма, в сторону центра города, откуда мы и пришли. И откуда пришли все остальные.
— Блондинка торопилась?
— Бежала. По-моему, она тебя засекла и ждала возможности удрать.