Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
— Извиняй, кореш. Я слыхал только имена. Еще те, доложу я тебе. Круговод, Чародей, Ног Неотвратимый… Гнусные типы, все до одного.
— Я и не сомневался.
Шайиры и годороты сражались за последний храм на улице Богов. Он стоял на полусгнивших деревянных сваях, торчавших из воды. В следующее половодье его наверняка смоет. Однако он служил домом годоротам, а кому понравится, когда тебя выгоняют из собственного дома, каким бы тот ни был?
— Пока закрыты, — сообщил Пройдоха, разумея храмы, — но через
— Под новым руководством?
Пройдоха нахмурился. Ему явно не хватало умственных способностей, чтобы ловить соль шуток и расшифровывать саркастические замечания.
— Внутрь зайти можно? — поинтересовался я. Замков на дверях не было.
— Это против правил.
Какой он, оказывается, законопослушный, мой новый приятель!
— Я не буду ничего трогать, обещаю. Просто осмотрюсь, чтобы было что сказать клиенту.
— Хм… — Пройдоха вновь нахмурился. Мне показалось, я слышу, как скрежещут его мозги. Таким, как он, всегда требуется кто-то, определяющий, что и как делать. — Че-то я не усек, кто ты есть.
Я объяснил, уже не в первый раз за время нашего непродолжительного знакомства.
— Что-то вроде личного охранника. Меня нанимает клиент. Правда, не для того, чтобы выкручивать руки или пробивать головы, а чтобы узнавать полезные вещи. Нынешний мой клиент хочет как можно больше узнать об этих богах.
— Короче, он хочет знать, кому достанется последний храм? — уточнил Пройдоха.
— Молоток. — Не в моих правилах разубеждать собеседника, пускай даже он ошибается. К тому же Пройдоха был недалек от истины.
— Лады. Ты с ними не связан, значит, порядок. А если бы пришел от них, я бы поднял хай на всю улицу.
— Усек, кореш. — Сказать откровенно, мне стало немного жаль моих подопечных: а что, если храм и впрямь займут брюквопоклонники? Уж лучше сгинуть без следа, чем уступить свое место такому культу.
— Пошли заглянем к шайирам. Но скажу тебе прямо, ничего ты там не найдешь.
Мы вошли в храм.
— Пусто, — пробормотал я, в очередной раз явив миру свою сообразительность.
— Я же тебе говорил, — откликнулся Пройдоха, у которого, судя по всему, тоже был наметанный глаз.
Стены голые, как древняя берцовая кость громового ящера, пусто, как в голове Пройдохи.
— Мы перетащили весь скарб в развалюху у реки, — поведал мой проводник. — А здесь велено подмести и покрасить.
Я посмотрел направо, затем налево. Выпрямиться в полный рост не представлялось возможным — мешал низкий потолок. Последнее прибежище древней религии и одновременно логово новой представляло собой комнатушку двенадцати футов в поперечнике. Казалось, она отмечена той же печатью отчаяния, которую можно заметить на лицах пожилых мужчин и женщин, цепляющихся за воспоминания о молодости.
— Пошли поглядим, сколько тут серебра.
— Серебра? Гаррет, это жалкие божества. У них наверняка не найдется и медяка. Таких, как они, у нас называют свинцовыми божками. Жалкие свинцовые божки. — Пройдоха наклонился, обдав меня чесночным ароматом, и доверительно шепнул мне на ухо: — Держи язык за зубами, кореш, а то, неровен час, услышат. Чем хуже им становится, тем сильнее они требуют уважения, мелочь пузатая. На том конце улицы о них никто и не вспомнит, а тут они еще в силе и могут тебя услышать. — Пожалуй, этим советом пренебрегать не следовало. — Слушай, Гаррет, я тебе помог, верно? Ответь-ка мне на один вопрос.
— Ну?
— Чего ты таскаешь на плече это гребаное чучело?
Попка-Дурак вел себя настолько примерно, что я совсем про него забыл.
— Это вовсе не чучело. Он просто притворяется. — Я вдруг засомневался в собственной правоте и на всякий случай ущипнул попугая. Тем временем Пройдоха привел меня к полуразрушенной лестнице, которой заканчивалась улица Богов. Похоже, лестницу давным-давно не ремонтировали. Над водой, точно густой туман, витал смрад. В воздухе кружили тучи омерзительных голодных мух.
Попугай оказался жив, хотя взгляд у него был отсутствующим.
— Эй, птичка, проснись! Видишь, человеку хочется услышать твой голосок.
Мерзкий выродок безмолвствовал.
— Ни дать ни взять маленький пацан.
— То есть?
— Стесняется чужих, — пояснил Пройдоха. — Вот останется вдвоем с папочкой, тогда и завопит. — Похоже, он не так глуп, как мне показалось.
— Точно. Знаешь, большую часть времени его приходится держать под водой, чтобы он замолчал. А язык у него как у портового грузчика. Ну и мерзость!
В храме годоротов убираться никто не думал. В него просто свалили все пожитки шайиров, даже не распаковывая — на случай, если придется выкидывать их обратно. По полу шныряли крысы вперемежку с тараканами. По всей видимости, не подметали здесь целую вечность. Зато сразу ощущался дух старины.
Пройдоха хихикнул:
— Я слыхал, у годоротов остался один-единственный поклонник, какой-то придурок с Холма. Говорят, они до сих пор целы только благодаря ему, хотя он уже лет тридцать как не встает с инвалидной коляски.
— А сами боги, естественно, и пальцем не пошевелили, чтобы тут убраться.
— А то! Я предложил нанять человека, который следил бы за храмом. Думаешь, согласились? Фига с два!
— Похоже, они сами себе злейшие враги. — Я снял попугая с плеча, убедился, что этот стервятник дышит, и посадил обратно.
— Точно, кореш. Я отпахал в Квартале Грез двадцать восемь лет. Если думаешь, что люди дурачат себя, поболтайся здесь с мое — поймешь, что все не так.
— Ты что, и впрямь видишь богов?