Приключения Кольки Кочерыжкина
Шрифт:
– Эх, и провел же он меня!
– с досадой сказал Колька.
– Небось жуки нарочно подослали его ко мне шпионить.
В это время издали донесся глухой шум. Это возвращалась короедская армия.
Вот показался Главный Короед, вот Ольховый Листоед, а рядом с ним Жук-часовщик и Типограф. Они остановились немного поодаль. Главный Короед громко крикнул:
– Мы знаем, что ты здесь один и что у тебя ничего нет, кроме фуражки. Сдавайся! Иначе мы тебя искусаем, изгрызем, источим, как сухой пень. Даю тебе три минуты на размышление.
Главный
– Тикай, Часовщик! А ты, Ольховый Листоед, считай.
Жук-часовщик принялся тикать, а Ольховый Листоед считать.
– Одна минута… Одна минута с половиной… - Время от времени он спрашивал Кольку: - Ты думаешь?
– Даже и не думаю, - отвечал Колька.
– Зря. Я тебе все-таки советую подумать. Две минуты… Две минуты с половиной… Три минуты… Сдаешься?
– Нет, - твердо ответил Колька.
– Тогда пеняй на себя, - сказал Главный Короед, и все четыре жука скрылись за кустами, где находилось короедское войско.
ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ
– Есть! Есть! Есть!
– на разные голоса вопили гусеницы Непарного Шелкопряда. Они почуяли запах дубовой листвы, увидели дубовую рощицу, сверкающую молодой зеленью с красными искорками совсем молоденьких листочков, и уже не хотели слушать никаких уговоров.
– Вперед! Вперед!
– закричал Главный Короед и пополз на Кольку, выставив, как пики, свои усы.
– Вперед! Вперед!
– подхватил Ольховый Листоед.
– Чего же вы не летите?
Тяжелые майские жуки поднялись в воздух. За ними двинулись дровосеки и древоточцы.
Бабочки-монашенки взмахнули крыльями и, толкаясь, полетели реденьким серым облачком.
Гусеницы принялись деловито отмеривать шаги: раз - передние ноги вынесли вперед голову, два - хвост подтянут к голове.
Мелкие короеды, сомкнув черные блестящие спины, шли сплошной черной колонной.
Хотя все отряды двинулись одновременно, прежде всех подлетели к Кальке майские жуки.
Первый жук стукнул Кальку прямо в лоб и свалился на землю. Кожа на Колысином лбу сразу покраснела. Ему было больно. Но когда идет бой, разве обращают на это внимание? Колька даже не потер лоб. Он сорвал с головы фуражку и принялся ею сшибать жуков.
Жуки налетали и справа, и слева, и спереди, и сзади. Колька только успевал поворачиваться. Его заслуженная фуражка, не раз заменявшая футбольный мяч, так и мелькала в воздухе. Теперь она стала грозным оружием. Атака была отбита.
Бабочки, увидев валяющихся повсюду в траве майских жуков, в испуге разлетелись в разные стороны.
А когда подоспели дровосеки, древоточцы и мелкие короеды, Колька взялся за палку.
– Вперед!
– кричал Ольховый Листоед.
– Вперед!
– пискнул Типограф.
Колька замахнулся палкой, и короедское войско откатилось назад.
– Надо всем вместе!
– кричал Главный Короед.
– Всем вместе!
Но
– Хоть бы ты провалился сквозь землю!
– со злобой глядя на Кольку, воскликнул Главный Короед.
– А что, если он действительно провалится?
– хитро усмехнувшись, спросил Ольховый Листоед.
– Не говори глупостей!
– оборвал его Главный Короед.
– Мои слова не так уж глупы, - обиделся Ольховый Листоед.
– Надо напустить на мальчишку проволочников и корнегрызов.
Главный Короед махнул лапой:
– Уж если короеды ничего не смогли поделать, то проволочники и подавно не смогут.
Но Ольховый Листоед поднялся на цыпочки и что-то зашептал Главному Короеду на ухо.
Главный Короед слушал, слушал, потом радостно воскликнул:
– Правильно! Позвать ко мне проволочников и корнегрызов!
Колька сидел на пеньке, отдыхая после битвы с майскими жуками. Вдруг он почувствовал, что пенек слегка зашевелился. Колька встал и осмотрел его со всех сторон. Пенек стоял как стоял.
"Наверное, показалось", - решил Колька и снова уселся на пень.
В ту же минуту земля под его ногами стала проваливаться.
Колька хотел вскочить на ноги, но было поздно: проволочники и корнегрызы уже подрыли землю, подгрызли корни, и он вместе с пнем провалился в яму. Комья земли посыпались за шиворот и в ботинки, мелкая пыль запорошила глаза.
– Молодцы проволочники! Молодцы корнегрызы!
– услышал Колька радостный голос Главного Короеда.
Пока Колька выбирался из ямы, пока протирал запорошенные пылью глаза, короедская армия ринулась мимо него в лес, и лохматые гусеницы поползли вверх по стволам молодых дубков и принялись есть листья.
Вдруг до Кольки донесся испуганный крик бабочки:
– Синицы!
– Синицы! Синицы!
– подхватили остальные.
– Они склюют наших гусениц!
– Синицы!
– крикнул Колька.
– Эй, синицы, сюда!
Но синицы не слышали его, они спешили, как было условленно, к Пионерской роще.
Быстрая стая промелькнула над лесом и скрылась.
И снова гусеницы принялись за свое злое дело. Их было так много, что на каждый лист приходилось по три, а то и по четыре гусеницы.
– Все пропало!
– чуть не плача, сказал Колька.
– И никто не знает, что мы здесь попали в беду.
ПРОФЕССОР ВСПОМИНАЕТ О НЕПАРНЫХ ШЕЛКОПРЯДАХ
Профессор имел обыкновение про все, что он делал или видел, о чем слышал или думал, подробно записывать в толстую тетрадь. Потом он перечитывал свои записи и делал пометки.
Пометки были разного рода: короткие и длинные.
Когда Профессор писал одну букву "О", он радостно улыбался, потому что эта буква обозначала слово "Отлично". Он писал ее, когда все, что нужно, было сделано хорошо и до конца.