Приключения кота Батона
Шрифт:
Нарвала Танюшка одолень-травы, положила в котомку и бежать обратно. Клубочек-ниточка обратную дорогу показывает. На берегу под горой уже сом ждет, только усы из воды топорщатся. Обняла его девочка и поплыли они в обратный путь. А там уж и лошадь верная стоит, радуется, что вернулась Танюшка живая и невредимая. Поскакали они в путь обратный дальний.
Да только увидала Изведуха, что кто-то нарушил покой ее владений и порвал одолень-траву, кинулась она вдогонку. Летит по небу, только ветер свистит. Уж совсем было нагонять стала. Да вдруг пропала девочка, как сквозь землю провалилась. Покружила,
Добрались до деревни, а там родители совсем загоревали – сынок болеет, да еще и дочка пропала. Тихо на дворе, пес не резвится, петух не поет. Как увидели Танюшку, обнимать да целовать стали. Солнышко засияло над домом, травка заблестела, птицы запели.
Пошли в дом, дала девочка братцу одолень-травы. Съел Иванушка один листик – разговаривать начал, съел другой – на ноги встал. Тут-то кинулись все обниматься и плачут от радости и смеются. Созвали всех соседей на праздник, накрыли столы дубовые да принялись песни петь, да жизнь восхвалять.
И я там была, мед пила и жизни радовалась.
Сказ про Ивана-удальца
Как за синими морями да за дальними горами жил-поживал Иван-удалец. За что ни возьмется, любое дело в руках спорится. Слабого защитит, у сильного поучится, бедному кусок хлеба предложит. Так и жил в согласии с самим собой и людьми. Да заскучал парень молодой. Надумал пойти по свету побродить, может, чудо какое встретить получится. На том и порешил.
Встал рано утром на зорьке, умылся водой ключевой, собрал котомку и был таков. Долго ли шел, коротко ли, застала его ночь темная на окраине села чужого. Смотрит Иван, стоит домишко старенький, ворота на ограде покосились, видно, хозяина нет в доме. Решил попроситься на ночлег. А там, глядишь, и помогу добрым людям.
Постучал-постучал, наконец дверь с тяжелым скрипом отворилась. Стоит на пороге старуха старая да седая, волосы в разные стороны топорщатся, нос длиннющий крючком свисает, глаза злющие, так и сверкают молниями.
– Здравствуй, хозяюшка, пусти в дом переночевать, а я тебе по хозяйству помогу, ограда-то вон совсем прохудилась, – говорит гость.
– Заходи, коли не шутишь да не боишься, – ответила старуха.
– А чего мне бояться? Я силушкой не обижен, постоять за себя всегда могу, – отвечает Иван, а сам диву дается, чего это он бояться должен. Однако виду не подает.
Прошел в дом и обомлел. Там, словно в берлоге, будто и не люди живут. Да ладно, делать нечего, напросился на ночлег, терпи.
Кинула ему старуха лохмотьев на лавку, ложись тут. А сама залезла на печку и затихла, словно и не было никого вокруг.
Тревожно молодцу, но устал сильно, сон его и сморил. Сны снились тяжелые, метался, кричал, а проснуться не мог.
Да выглянуло солнышко румяное и привело за собой утро красное. Проснулся Иван – не поймет ничего. Лежит он в светлой горнице, на высокой кровати да пушистой перине. В окно птички стучатся, песни поют. На кухне милая старушка чугунами гремит, еду готовит. Сама вся беленькая, ласковая да приветливая.
Диву дается Иван, куда же подевалась та старуха страшная, и откуда взялась эта горница чистая?
– Проснулся, сынок? Вставай, чаевничать будем, петухи уж давно пропели, – улыбается хозяйка.
Вышел молодец на улицу. Все правильно, тот же домик старый, та же ограда и ворота набок.
Только внутри все другое, чистенькое да радостное и хозяйка другая. Диво-дивное. Да ладно, поглядим дальше, что еще меня ждет.
Поел хлебушка с молочком топленым и принялся за работу. Весь день-деньской с оградой да воротами провозился. Только в одном месте укрепит доски да жердочки, глядь, а рядом другая дыра образовалась. К закату солнышка только и сумел с делами управиться.
Посадила его старушка ужинать. Наварила картошки рассыпчатой, яичек свеженьких из-под курочки, принесла с огорода огурчиков пупырчатых, помидоров красных да огромных, а еще укропчика с петрушечкой, сметанки достала из погреба. Ох, и вкусен ужин получился, пальчики оближешь.
– Спасибо, хозяюшка за угощение, я такое только у маменьки родной едал. На утренней зорьке дальше пойду странствовать, – сказал молодец.
– Ах, Иван, спасибо и тебе за помощь большую. Да только хочу просить тебя еще остаться. Дел много по хозяйству накопилось, мне, старой, никак самой не справиться, – жалобно старушка говорила.
– Что ж, коли надо, останусь, помогу, – пообещал молодец.
Закатилось солнце красное, куры на насест сели, пора и спать идти.
Решил Иван бодрствовать, чтобы узнать, что же тут ночью делается. Сон наваливается тучей черной, а молодец ткнет себя иголкой, которую припас заранее, да и не спит. Так до полуночи и промаялся.
А как пробило двенадцать часов, послышался шум да треск. Шипение и кряхтение вокруг, страх берет парня. Приоткрыл он глаза и смотрит сквозь ресницы. А дом теперь снова стал берлогой грязной, и лежит Иван на той же лавке, лохмотьями покрытой. Нечисть всякая за столом сидит, пирует. Во главе стола та старуха страшная. Как напились-наелись, стали в круг, стащили Ивана с лавки и ну издеваться. Щиплют, кусаются, визжат да радуются. Отбивался Иван как мог. Потом видит, что разожгла бабка печку и лопату приготовила. Понял молодец, что смерть его пришла. Собрался с силушкой своей молодецкою, изловчился да в последний момент с лопаты скатился. А старуха руку обожгла. Закричала, запричитала, а тут и петухи пропели. Враз сила нечистая пропала, а замученный Иван уснул сном мертвым.
Наступило утро. Опять видит молодец чистую хату да хозяйку приветливую. Только вот рука у нее перевязана.
– Что случилось с рукою, бабушка? – спрашивает Иван.
– Да вот хлебы пекла, обожглась немного.
Нет, милая, не хлебы ты пекла, а с нечистой силой в игры играла, – думает Иван. Однако помалкивает, думу думает.
Пошел по хозяйству помогать. Опять его хозяйка просит остаться на ночь.
Согласился молодец, а сам задумал извести нечисть эту страшную.
Весь день присматривался к хозяйке. И заметил он, что старуха частенько на кольцо свое смотрит, как будто проверяет, тут ли оно, не пропало ли. Кольцо непростое, в виде черепа. Ну зачем обычной старушке такое?