Приключения Михея Кларка
Шрифт:
Человек он был трезвый и скупой на слова. В самых редких случаях он говорил даже с нами, домашними, о своей военной жизни, а порассказать ему было что. Ведь ставшие важными и знаменитыми Флитвуд, Гаррисон, Блэк, Айретон, Десборо и Ламберт были во времена Кромвеля товарищами отца, такими же солдатами, как и он, но он о своем знакомстве с этими знаменитыми людьми молчал.
Отец был очень воздержан в пище, ничего почти не пил и удовольствий себе никаких не дозволял. Единственным его развлечением был оринокский табак, которого он выкуривал три трубки в день. Этот табак хранился в большом черном кувшине, который стоял на левой стороне каменной полки, около большого деревянного стула.
Да,
Первый случай произошел, когда я был совсем маленький. Я даже помню, как это произошло и что было перед этим и после этого. В моем детском уме запечатлелась только одна эта сцена, а все остальное выскочило из памяти. Был знойный летний вечер. Все мы находились в доме. Вдруг послышались звуки литавр и стук копыт. Мать и отец пошли к дверям, а мать взяла меня на руки, чтобы я лучше видел. По деревенской улице шел конный полк, направляющийся из Чичестера в Портсмут. Развевались знамена, играла музыка; мне, ребенку, зрелище показалось удивительно красивым.
Я с восторгом глядел на гарцующих коней, на стальные шишаки солдат и шляпы с развевающимися перьями офицеров. Особенно красивы были их разноцветные шарфы и перевязи. «Такого великолепного полка во всем свете нет», — думал я и хлопал в ладоши и кричал от восторга.
Мой отец важно улыбнулся, взял меня к себе на руки и сказал:
— Ну, малый, ты сын солдата и должен быть более толковым. Разве можно восхищаться этим сбродом? Ты, правда, ребенок, но неужели ты не видишь, что у этих солдат руки болтаются как попало, а погляди-ка на стремена — железо совсем заржавело, и идут они кое-как, без соблюдения порядка. Авангарда у них нет, а авангард всегда должен быть. Это правило и в мирное время соблюдается. А их тыл? Погляди на их тыл — он растянулся вплоть до Бадминтона. Да…
И, внезапно махнув рукой по направлению к солдатам, он крикнул:
— Вы — рожь, созревшая для серпа, вот вы кто! Не хватает только жнецов, но они скоро явятся.
Эта внезапная вспышка удивила солдат, и некоторые из них остановили лошадей. Один из них крикнул другому:
— Эй, Джек, двинь-ка этого ушастого плута по башке!
Всадник было двинулся к нам, но в фигуре моего отца он усмотрел нечто, что заставило его вернуться назад к товарищам.
Полк постепенно проходил, исчезая за углом улицы, а мать подошла к отцу и стала говорить с ним ласково-ласково. Она, видимо, старалась успокоить проснувшегося столь внезапно в нем дьявола.
Помню я еще другой такой случай. На этот раз дело было гораздо серьезнее. Мне тогда шел седьмой или восьмой год. Как-то раз весной отец дубил на дворе кожи, а я играл около него. Вдруг во двор явились двое очень хорошо одетых господ. Одежда их была расшита золотом, а на треугольных шляпах виднелись красивые кокарды. После я узнал, что это были флотские офицеры, проезжавшие через Хэвант. Они увидали работающего во дворе отца и отправились к нему расспросить о дороге.
Младший из них подошел к отцу и начал свою речь целым потоком непонятных для меня слов. Я думал, что он говорит по-голландски, но на самом деле человек этот говорил по-английски, пересыпая речь отборнейшими ругательствами и скверными словами. У всех моряков такая привычка. Они не могут двух слов сказать, не выругавшись. Всегда я удивлялся этому, детки. Как это, подумаешь, люди, рискующие ежеминутно своей жизнью и готовые предстать перед очи Всевышнего, гневят Его, то и дело оскверняя свои уста непотребными словами.
Отец мой суровым жестким голосом остановил незнакомца и посоветовал ему относиться с большим уважением к священным предметам. Моряки рассердились и стали ругаться еще пуще прежнего.
— Ах ты, плут и ханжа! — кричали они. — Вздумал еще учить нас, толстомордый пресвитерианин!
Я не знаю, долго ли ругались бы еще эти моряки, но отец мой слушать их не стал. Он схватил свой дубильный вал (это такая здоровая круглая дубина была, которой отец кожи выкатывал) и бросился на моряков. Одному из них он нанес такой ужасный удар этим валом по голове, что, если бы не твердая треуголка, едва ли этому моряку пришлось когда-нибудь еще ругаться. Бедняга как стоял, так и шлепнулся на камни, которыми был выложен двор. Товарищ его сейчас же обнажил рапиру и хотел было заколоть отца, но родитель мой был не только силен, но и ловок. Он отпрыгнул в сторону и треснул своей дубиной моряка по вытянутой руке. Рука, точно табачная трубка, переломилась.
Дело это наделало много шума, ибо как раз в это время лгуны Отс, Бедло и Карстерз мутили народ, распуская слухи о заговорах и о восстании. Все так и ждали бунта. Вот все и заговорили о недовольном властями дубильщике из Хэванта, который одному верному слуге Его Королевского Величества голову проломил, а другому перешиб руку.
По делу было произведено следствие, и, конечно, оказалось, что никакой государственной измены тут не было. Офицеры признались, что ссору начали они, а не отец. Судьи поэтому не обнаружили большой строгости и обязали его соблюдать мир и спокойствие в течение шести месяцев под угрозой наказания.
Я нарочно вам рассказал эти два случая. Из них вы можете видеть, какой тогда религиозный дух господствовал. Мой отец был не один такой, все люди Кромвеля были похожи на него. Это были серьезные, религиозные люди, суровые до жестокости. Во многих отношениях они были похожи более на фанатиков-сарацин, чем на последователей Христа. Эти сарацины ведь верят в то, что можно распространять религию огнем и мечом.
Но в ваших предках, дети, были и хорошие качества. Вели они себя хорошо и чисто и сами добросовестно исполняли все то, к исполнению чего хотели насильно принудить других. Правда, были между пуританами и плохие люди. Для этих религия служила ширмами, за которыми они прятали свое честолюбие. Другим такой человек проповедует, что надо, дескать, делать так и атак, а сам живет кое-как и о законе Божием не помышляет. Да, были и такие, но что же делать, дети, лицемеры и ханжи пристраиваются ко всякому, даже самому хорошему делу.
Важно то, что большинство «святых» (так они сами себя называли) были трезвые и богобоязненные люди. Когда республиканская армия была распущена, солдаты рассеялись по всей стране и занялись кто торговлей, а кто ремеслом; и все отрасли труда, за которые брались солдаты Кромвеля, начали процветать. Вот у нас теперь много в Англии богатых торговых домов, а спросите-ка хорошенько: кто все эти дела завел? Последите и увидите, что начало положено солдатом Кромвеля или Айретона.
Но нужно, дети, чтобы вы поняли как следует характер своего прадеда. Я вам расскажу про него еще одну историю, и вы увидите, что это был за серьезный и искренний человек. Пускай он был суровым и даже жестоким, дело не в этом, а в том, что он всегда поступал по совести. Жизнь у него не расходилась с верой.