Приключения на «Зеленой дубраве»
Шрифт:
— Ну да, будем до весны ждать, пока он рассохнется, — ответил второй. — Давай уже работать! Сказано тебе пилить, значит, пилить!
Дуб удвоил усилия. Кое-где сугробы стали вспучиваться, сначала незаметно, потом все сильнее. Он пыхтел и скрипел, устало мотал ветвями и снова напрягал изо всех свои корни. И его труды не пропали зря — вскоре ларец был уже у самой земли, а дуб, измученный и уставший, замер, чтобы передохнуть.
— Ну, давай! — скомандовал рабочий и взял в руки пилу. — Заходи оттуда! — крикнул он. Другой послушно обошел дерево.
Зубья пилы с визгом врезались в кору. Толстая, плотная, она некоторое время защищала ствол, но тягаться с закаленной сталью не могла. И вот пила вгрызлась в древесину ствола, а дуб почувствовал резкую боль. Решившись, он размахнулся и ударил одной из веток.
— Ай! — закричал работяга, выронил пилу и схватился за голову. — Ты что дерешься?
— Кто дерется? — непонимающе заморгал другой.
— Кто, кто? Ты!
— Я? А ты, случаем, это, не сбрендил? С головой все у тебя в порядке? Я пилу тяну!
Первый рабочий почесал в затылке, не понимая, что происходит.
— Ладно, проехали, давай работать! — сказал он и наклонился, чтобы поднять пилу. Но не успел разогнуться, как почувствовал еще один удар по затылку, гораздо сильнее первого.
Мужчина обернулся — сзади никого не было, только шаталась здоровая ветка.
Рабочий снова нагнулся за пилой, только на этот раз повернулся спиной к стволу, чтобы уличить негодяя. А дубу только этого и надо было. Размахнувшись как следует, он так врезал рабочему, что тот отлетел на несколько метров прямо в сугроб. Пила сломалась с резким тренькающим звуком — лопнула, как перетянутая струна.
— Ни фига ж себе! — присвистнул второй рабочий, увидев из-за ствола, как товарищ отлетел в сторону. — Во дает!
Из сугроба раздался злобный вой, получивший пинок работяга кинулся с кулаками на своего напарника. Завязалась драка, и огромный дуб получил передышку. Изрядно намяв друг другу бока, рабочие остановились перевести дух. И вовремя. По расчищенной дорожке шла Зоя Львовна.
Она остановилась около дуба, перед которым замерли смущенные драчуны, опустила на кончик носа очки с толстыми линзами, вперилась пронзительным взглядом в работяг и спросила:
— Как продвигается работа?
— Нормально. Пилим вот, — промямлил один.
— Это хорошо, — кивнула Зоя Львовна. — Завтра уже дети приезжают, нужно все подготовить, — и неожиданно добавила: — Я вот вся в делах, вся в делах, ни присесть, ни прилечь… С раннего утра до поздней ночи кручусь, еле пообедать успела. А теперь вот после еды в сон клонит. — педагогиня не удержалась и сладко зевнула во весь рот.
— Вам бы выспаться, — вежливо заметил рабочий, пряча за спину обломок пилы.
— Не в этой жизни, — махнула рукой Зоя Львовна. — Ну что вы встали, пилите!
И медленно побрела прочь по дорожке.
Рабочие вновь повернулись к дубу, и тут один из них, посмотрев вниз, удивленно воскликнул:
— Ого! Это еще что такое?
Напарник тут же подскочил к нему и тоже увидел ларец, который усилиями дуба уже поднялся из земли и виднелся из-под снега. Рабочий наклонился и ловким движением вытащил непонятную вещь.
— Красивый сундучок! — проговорил он, рассматривая ларец. — Похоже, старинный. Неужели мы клад нашли?
— Вряд ли. — засомневался другой. — Скорее всего, внутри ерунда какая-нибудь. Погляди, там что-то написано!
— «НИОТКРЫВАТЬ»… — прочитал рабочий. — А как же его открыть? — тут же поинтересовался он.
— Ща попробуем, — ответил его товарищ и, вытащив из кармана отвертку, поддел ею крышку ларца.
Ларец тут же распахнулся, и из него повалил дым, густой и черный, перемешивающийся с яркими вспышками искр. Вдруг какой-то невиданной силой рабочих отбросило в сторону, и они, не успев опомниться, оказались в сугробе. С изумлением и ужасом оба наблюдали, как из ларца вылетело что-то темное и огромное, похожее на привидение — с дырками на месте глаз и невообразимых размеров пастью. Грозно проплыв над ними, отчего работяги так и вжались в сугроб, призрак полетел дальше, догнал бредущую по дорожке Зою Львовну и скрылся прямо в ее зевающем рте.
— Ты тоже это видишь? — прошептал один рабочий, схватив другого за руку.
— Угу, — только и смог промычать тот.
А смотреть было на что: с педагогии ей явно творилось нечто неладное. Сначала она схватилась за горло, будто проглотила что-то горячее, потом начала сама себя душить, а затем закашлялась. Кашляла и кашляла, и вдруг перестала, замерла. Рабочие подумали, что все странное и непонятное на сегодня закончилось, да поторопились — Зоя Львовна вдруг стала выделывать такие номера, что и глядеть жутко. Руки и ноги ее беспорядочно задергались в разные стороны, туловище извивалось и крутилось, голова заламывалась назад… Создавалось ощущение, что в этот самый миг внутри женщины кто-то борется. Свои нелепые танцы Зоя Львовна сопровождала совсем уж жуткими выкриками и воплями. То засмеется, да так злобно, так дико, то замычит, словно от натуги, то закричит отчаянно.
Наконец, рабочие пришли в себя и кинулись к женщине.
— Что с вами? — встревоженно прокричал один из них.
Педагогиня дернулась еще раз, уронив при этом свои массивные очки. Толстое стекло лопнуло, но она не обратила на это никакого внимания. Наступила сапогом на оправу, неожиданно улыбнулась и ответила каким-то особенным, как будто бы и не своим, нежным и мелодичным, голосом:
— Со мной все в порядке.
И зачем-то направилась к дубу совершенно не характерной для нее легкой походкой. Рабочие, которые совсем уж растерялись, не понимая, что происходит, потопали за ней. Неожиданно взгляд одного из них упал на ларец — тот лежал на снегу, тускло поблескивая на солнце. Рабочий нагнулся, чтобы поднять находку, но сапог Зои Львовны наступил прямо ему на руку.
— Ой, больно же! — взвыл рабочий.
Не обращая внимания на его вопли, педагогиня подняла ларец, внимательно осмотрела его и перевела взгляд на рабочих.
— Ступайте отсюда! — грозно скомандовала она. — И не смейте даже пальцем тронуть старое дерево! Понятно?!
— Как скажете. — забормотали работяги. Они по-прежнему ничего не понимали, но были рады, что их освободили от тяжелой и неприятной обязанности. И потому поспешили унести ноги, пока она не передумала. Или пока не случилось еще чего-нибудь столь же странное и страшное.