Приключения новобрачных

Маккуистон Дженнифер

Джеймс взял свернутую в рулон карту и принялся постукивать ею по ладони другой руки.

– Я бы не отважился доверить эту работу слуге. Бартон, похоже, временами теряет рассудок. Пойти к нему должен один из нас. Или, скажем, двое.

– Ты уверен, что он не в себе? – подал голос старший брат Джеймса и, покосившись на Джорджетт, добавил: – Неспособность расплатиться с долгами – это мотив. И у него, возможно, есть сообщники.

Джеймс тоже посмотрел на Джорджетт.

– Скажите, у вашего кузена были в последнее время финансовые проблемы?

Невольно

вздрогнув, Джорджетт вжалась босыми ногами в ковер. Только сейчас она вспомнила, что забыла обуться, вернувшись из лабиринта. Но что же ответить?.. Ведь было ясно, что ей не дадут остаться в стороне.

Вспоминая первые по приезде в Шотландию впечатления о Рандольфе и его образе жизни, она могла бы сказать, что его аскетизм немало ее удивил. Тогда она подумала, что кузен слишком увлечен ботаникой, чтобы заботиться о земных делах. И, когда он сделал ей предложение, первой ее мыслью была мысль о том, что он стремился за ее счет поправить свое финансовое положение. Впрочем, у нее не было доказательств, что все обстояло именно так. Не было ни тогда, ни сейчас.

– Он ничего не сказал мне о своих доходах, – проговорила наконец Джорджетт. – Но я должна признать, что была удивлена его выбором апартаментов для летнего отдыха. Дом мне показался слишком уж скромным, если не убогим.

Леди Килмарти решила вставить слово:

– Может, ему нравится провинциальная простота.

– Рандольф – и провинциальная простота? – Джорджетт покачала головой. Теперь, кажется, у нее появились кое-какие весомые доводы в пользу высказанной версии насчет финансовых затруднений. – Нет, он всегда любил роскошь и удобства. Можно мне взглянуть на садовый нож еще раз?

Джеймс положил нож для обрезания веток на стол, туда, где еще недавно лежала карта поместья. И все уставились на этот нож. Судорожно сглотнув, Джорджетт подумала о том, что Рандольф, возможно, просчитался. Этот инструмент, судя по всему, оказался недостаточно острым, чтобы ее кузен смог осуществить задуманное. Но он целился в сердце – рана на теле Джеймса была тому свидетельством. Так что сомнений относительно намерений Рандольфа не оставалось.

Уильям наклонился над столом, изучая орудие преступления.

– Это всего лишь складной нож, довольно простой к тому же.

– Я бы не назвала его простым, – сказала Джорджетт. Шагнув к столу, она взяла нож. – Видите?.. – Она указала пальцем на рукоять. – Инкрустирована слоновой костью и перламутром и украшена замысловатой резьбой, хотя для обрезания прутьев сгодилось бы что-нибудь попроще. Эта вещица наглядно демонстрирует вкусы моего кузена. Он бедный ученый, но с замашками аристократа.

Граф Килмарти, немного смутившись, проговорил:

– Он торговался из-за каждого пенни, когда мы обсуждали арендную плату. Когда я думаю, что позволил ему жить в такой близости от нас, я… – Граф покачал головой. – Я навлек беду на мою семью. Мне следовало бы написать тем людям, от которых он принес рекомендации.

Джорджетт же думала, что она стократ больше повинна в том угрожающем

положении, в котором оказались все обитатели этого дома. И, увы, она ничего не могла сделать, чтобы это исправить.

– Когда я увидел его сегодня, то подумал, что ему нравится одеваться щеголем, – сухо заметил Джеймс. – Сюртук его сшит по последней лондонской моде, а ботфорты слишком дороги для того, чтобы топтать ими нашу пыль. Даже Уильям не настолько глуп, чтобы так наряжаться.

– Вы заметили, как он был одет, но не узнали в нем человека, который напал на вас с ножом? – удивилась Джорджетт.

Джеймс пожал плечами.

– Я не разглядел лица нападавшего, а через минуту после нашей с вами встречи, когда перестал вас подозревать, я вообще забыл о нападении. Что же касается одежды, то поневоле обращаешь на нее внимание, когда собираешься кому-либо расквасить нос. И вообще, я думал тогда совсем о другом… Думал о том, что он может сделать с вами, а не о том, что, возможно, сделал со мной.

Уже не в первый раз Джорджетт получила доказательство его самоотверженного благородства. Джеймс готов был ради нее полезть в драку. Из-за нее он страдал и по-прежнему страдает. И в любой момент может пострадать кто-то из его родных. Пострадать из-за нее!..

– Мне кажется, мы немного отклонились от темы, – резонно заметил Уильям. – Если финансы Бартона не могут в настоящий момент обеспечить ему тот образ жизни, к которому он привык, то, возможно, это все просто из-за денег. – Он обжег взглядом Джорджетт. – И, возможно, он действовал не один.

Джорджетт в ужасе замерла. Уильям высказал предположение о ее причастности к нападению на брата. Как сейчас поступит Джеймс? Начнет ее защищать или согласится с Уильямом? Но Джеймс не сделал ни того ни другого. Покачав головой, он сказал:

– Если деньги – причина всего, то, возможно, он не такой уж безумец. Может, просто доведен до отчаяния. – Джеймс перевел тяжелый взгляд на Джорджетт. – А человек, доведенный до отчаяния, – самое опасное, что может быть. Я должен привезти сюда главу магистрата.

– Я с тобой, – вызвался старший брат.

– Нет! – заявил Джеймс. – Я один поеду. Родители нуждаются в твоей защите. К тому же в доме Джорджетт и мальчики. Подумай о них. Я прошу тебя остаться и позаботиться о том, чтобы ни с кем из них ничего не случилось.

Уильям поморщился, но все же кивнул, согласившись с братом. Джорджетт стало не по себе при мысли, что о ней будет заботиться человек, подозревавший ее в преступлении.

– Я хочу поехать с вами в Морег. – Она знала, что получит отказ, но сдаваться без борьбы не желала.

– Это слишком опасно, – возразил Джеймс. – Я не хочу, чтобы вы пострадали.

– А я не хочу, чтобы пострадали вы или кто-то из вашей семьи! – закричала Джорджетт. – Ведь все это из-за меня!

Джеймс отвел ее в сторону. Пальцы его впились в ее плечо, но ей не было больно. Что с того, что внешне он грубоват? Зато у него сердце из чистого золота. Она смотрела в его глаза и тонула в них.