Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник)

Дойл Артур Конан

– Господи! – изумился я. – Да кому придет в голову связывать преступления с этими милыми старыми домами?

– Они всегда внушали мне определенный страх. Я убежден, Ватсон, и убеждение это основано на опыте, что самые мрачные и отвратительные трущобы Лондона видели на своем веку намного меньше зла, чем эта милая взору сельская местность.

– Вы меня пугаете!

– Но этому есть очень простое объяснение. В городе общественное мнение делает то, чего не в состоянии обеспечить полиция. Нет такой улицы, на которой крик истязаемого ребенка или звук побоев не привлек бы к себе внимания и не вызвал бы шума. К тому же вся машина правосудия находится так близко, что любая жалоба может привести ее в действие, и от преступления до тюрьмы путь очень короткий. Но посмотрите

на эти одинокие дома, каждый из которых окружен полем. Здесь живут бедные, забитые люди, которые почти не знают законов. Представьте только, какая дьявольская жестокость, какая неимоверная порочность может процветать в подобных местах годами и оставаться безнаказанной. Если бы эта обратившаяся к нам за помощью девушка уезжала в Винчестер, я бы за нее совершенно не беспокоился. Опасность представляют те пять миль, которые отделяют ее от города. Хотя лично ей опасность, очевидно, не грозит.

– Да, раз она может приехать в Винчестер на встречу с нами, значит, может в любое время сбежать.

– Совершенно верно. Она свободна в своих действиях.

– Тогда что же могло случиться? Вы можете как-нибудь это объяснить?

– Я продумал уже семь различных версий, каждая из которых основана на известных нам фактах. Но какая из них верна, можно будет понять только после того, как появится свежая информация, которая, не сомневаюсь, нас уже ждет. Я уже вижу башни собора, скоро мы узнаем, что же хочет рассказать нам мисс Хантер.

«Черный лебедь» оказался вполне приличной гостиницей на главной улице города, совсем недалеко от вокзала. Там мы и встретились с юной леди. Она ждала нас в гостиной, на столе уже стоял легкий обед.

– Я так рада, что вы приехали! – горячо воскликнула она. – Хорошо, что вы вдвоем откликнулись на мою просьбу. Поверьте, я действительно не знаю, как быть. Ваш совет мне сейчас просто необходим.

– Прошу, расскажите, что с вами произошло.

– Сейчас, только мне нужно торопиться, потому что я пообещала мистеру Рукаслу вернуться не позже трех. Я сегодня утром отпросилась у него съездить в город, но он даже не догадывается, с какой целью.

– Изложите все по порядку. – Холмс вытянул к огню длинные худые ноги и приготовился внимательно слушать.

– Во-первых, о том, как мистер и миссис Рукасл ко мне относятся, я ничего плохого сказать не могу. Даже наоборот. Но я их не понимаю, и что-то меня тревожит.

– Чего же вы не можете понять?

– Причину их поведения. Но лучше я расскажу все по порядку. Когда я приехала, мистер Рукасл встретил меня здесь и отвез на своей двуколке в «Медные буки». Как он и говорил, поместье это находится в очень красивом месте, только сама усадьба вовсе не так красива. Это старый квадратный дом с выбеленными стенами, которые из-за плохой погоды и дождей давно отсырели, покрылись пятнами и потрескались. С трех сторон вокруг – леса, с четвертой – поле, которое тянется до дороги на Саутгемптон. Дорога эта огибает усадьбу, и от дверей дома до нее примерно ярдов сто. Земля между ними относится к поместью, но леса вокруг принадлежат лорду Саутэртону. Небольшая рощица буков прямо перед фасадом дала название всему поместью.

Мой работодатель сам отвез меня домой. Он был очень любезен и в тот же вечер познакомил со своей женой и ребенком. Предположение, которое мы посчитали возможным у вас на Бейкер-стрит, мистер Холмс, оказалось неверным. Миссис Рукасл не сумасшедшая. Это молчаливая женщина с бледным лицом, намного младше своего мужа, вряд ли ей больше тридцати. Ему же, по-моему, никак не меньше сорока пяти. Из их разговоров я поняла, что женаты они около семи лет, он был вдовцом, и его единственный ребенок от первой жены – это та дочь, которая уехала в Филадельфию. Мистер Рукасл как-то, когда рядом не было жены, объяснил мне, что уехала она потому, что по какой-то непонятной причине невзлюбила свою мачеху. Но я могу себе представить, как дочери, которой никак не могло быть меньше двадцати, неловко было жить рядом с молодой женой отца.

Миссис Рукасл показалась мне какой-то бесцветной и внешне, и по складу характера. Она не произвела на меня

ни плохого, ни хорошего впечатления – пустое место. Заметно, что она души не чает в своем муже и сыне. Ее светло-серые глаза перебегают с одного на другого в надежде предугадать их желания и по возможности предупредить. Он к ней очень хорошо относится, разговаривает с ней в своей грубовато-добродушной манере, и, по большому счету, их можно назвать счастливой парой. Но у этой женщины есть какая-то тайна. Она часто как бы уходит в себя, глубоко задумывается, и тогда на лице ее возникает скорбное выражение. Много раз я заставала ее в слезах. Поначалу мне казалось, что ей не дает покоя поведение ее сына, потому что никогда еще я не видела такого злобного, испорченного ребенка. Для своего возраста он маленький, только голова у него непропорционально велика. Вся его жизнь состоит из каких-то яростных припадков веселья, прерываемых жалобным нытьем. Похоже, этот мальчик не знает других развлечений, кроме как причинять боль существам более слабым, чем он сам. Он так искусно ловит мышей, маленьких птиц и насекомых, что диву даешься. Но о нем я говорить не буду, мистер Холмс, потому что он к моей истории не имеет отношения.

– Я бы хотел знать все подробности, – заметил мой друг, – независимо от того, кажутся они вам значимыми или нет.

– Постараюсь не пропустить ничего важного. В доме меня сразу же неприятно удивила одна вещь: внешний вид и поведение слуг. Их всего двое, это супружеская пара. Толлер, так зовут мужчину, – откровенно грубый и невоспитанный человек. У него седоватые волосы и бакенбарды, и от него постоянно несет спиртным. С тех пор как я живу в их доме, я уже дважды видела его пьяным, но мистер Рукасл, похоже, этого вовсе не замечает. Жена Толлера, очень высокая и сильная женщина с печальным лицом, так же неразговорчива, как миссис Рукасл, только гораздо менее приветлива. В общем, крайне неприятная пара. К счастью, я большую часть времени провожу в детской и у себя в комнате, они расположены рядом.

Мои первые два дня в «Медных буках» прошли тихо и спокойно. На третий день миссис Рукасл спустилась после обеда в гостиную и что-то шепнула мужу на ухо.

– О да, – сказал он, поворачиваясь ко мне, – мы очень обязаны вам, миссис Хантер, за то, что вы не отказали нам в нашей просьбе и все же остригли волосы. Уверяю, это ничуть не испортило вашу внешность. Давайте теперь посмотрим, как вам идет серо-голубое платье. Оно ждет вас на кровати в вашей комнате, и, если вы не откажетесь его надеть, мы с женой будем вам очень признательны.

Платье, которое я обнаружила у себя в комнате, действительно было необычного голубого оттенка. Сшито оно из прекрасной шерстяной ткани, но явно уже ношенное. Мне оно подошло идеально, как будто на меня шилось. И мистер, и миссис Рукасл, когда меня увидели, пришли в неописуемый восторг. Они дожидались меня в гостиной, это очень большая комната, настоящий зал, который занимает почти всю переднюю сторону дома, с тремя высокими окнами до пола. Рядом с центральным окном стоял стул, спинкой к стене. Мне предложили на него сесть, сам мистер Рукасл, расхаживая вдоль противоположной стены, принялся рассказывать всякие смешные истории. Вы представить себе не можете, каким комичным он был, я так смеялась, что мне чуть не сделалось дурно. Но миссис Рукасл, которая, очевидно, напрочь лишена чувства юмора, ни разу не улыбнулась, просто сидела с печальным, несколько взволнованным видом и сложенными на коленях руками. Примерно через час мистер Рукасл вдруг сказал, что пора заняться делами и я могу снять платье и пойти в детскую к Эдуарду.

Через два дня это представление в точности повторилось. Снова я надела то же платье, снова была посажена у окна и снова от души насмеялась, слушая веселые истории своего хозяина. Их у него в запасе, похоже, несметное количество, и рассказывает он их бесподобно. Потом он дал мне в руки какой-то дешевый роман, передвинул чуть в сторону мой стул, чтобы моя тень не падала на страницы, и попросил почитать ему вслух. Я минут десять почитала, начав прямо с середины главы, потом он неожиданно прервал меня на полуслове и велел переодеваться.