Приключения Синегорова
Шрифт:
— Все, теперь не уйдут, — сказал Матвеич и дал команду Паше с Витькой спускаться вниз к ручью.
И тут они увидели примитивную проходнушку, следы отбора грунта, то есть явные признаки, что здесь мыли золото. Разобрались в отпечатках следов — где-то 44-й размер резиновых сапог. Все-таки, судя по ним, здесь был один человек, и следы уходили вверх по ручью. Видимо, основная стоянка «хищника» находилась в верховьях ручья и, судя по всему, он убежал туда либо где-то рядом прячется. А возможно, уже и прицелился из карабина.
Матвеич тут же послал Пашу
Пока Матвеич держал на прицеле дверь, Андрей обошел ее сзади, прислушался и, показав жестом, что все тихо, подошел к двери и рванул ее на себя. Тишина. Но уже перед подходом к избушке они интуитивно почувствовали, что там никого не найдут. Быстро осмотрев избушку (начинало темнеть), почти бегом кинулись назад, уже не таясь и не маскируясь.
— Все-таки один, — сказал Матвеич, — и надо его до темноты найти; работал не менее 6–8 дней.
Свою машину увидели издалека. Возле костра хлопотал Витька, а Пал Палыч расхаживал по стоянке и крутил в руках свою «Соньку». Уже подходя ближе, Матвеич разглядел возле машины какого-то мужика и с облегчением вздохнул: поймали. Сразу вопрос Пашке:
— Почему по рации не сообщили?
Тот развел руками;
— Что, разве не знаешь нашу технику, вызывал-вызывал… Где взяли? Да сам пришел, спустился сверху.
— Вот так?
— Да.
— Мыл?
— Пока не спрашивали, вот машину подогнали — обед-ужин готовим.
— Ну, молодцы, самостоятельными становитесь! Давай его сюда, как зовут-то?
— Говорит, Гена.
Паша позвал Гену — здоровенного мужика, обросшего черной жесткой щетиной, с руками-лопатами. Тот робко улыбался и молчал.
«Господи, какая дикость, — устало подумал Матвеич, ведь это пахарь, работяга, попробуй-ка в тайге помой золото — это же адский труд, а мы гоняемся за ними. Но «duro lex, sed lex» (суров закон, но это закон), и статью 162 УК еще никто не отменял.
Спросил мужика:
— Как зовут?
— Гена.
— А по отчеству?
— Иваныч.
— Ну что, Геннадий Иваныч, много намыл?
— Да нет, Дмитрий Матвеич, только начал.
Матвеич глянул на Пашку. Тот улыбался и смотрел в сторону. («Опять мной стращал, ну, Паша!»)
— Сколько дней-то: 6 или 7?
— Сегодня восьмой день.
— Сколько намыл?
— Да вот, грамм 10, — и Гена достал из кармана комочек фольги.
— Стоп, — сказал Матвеич, — давай камеру.
Паша тут же подхватил свою «Соньку», и началось документирование, Перед объективом Гена назвал себя (он приехал из поселка соседнего района за 140 километров на своем мотоцикле «Урал»), показал, как устроил запруду, проходнушку, затем вытащил из кустов замаскированные мхом лоток, лопату, показал, как промывал песок и добывал металл желтого цвета, похожий
Посмотрев на почти счастливого Гену, Матвеич спросил:
— Геннадий Иваныч, а что не убежал, а сдался?
— Так я подумал сначала, что бандиты, испугался здорово, думал, что и грохнуть могут, а потом присмотрелся, вижу, что менты, то есть милиция, и вышел. Знаю, что здесь порядочные, бить не будут, да и мотоцикл жалко.
— Ладно, мотоцикл можешь спрятать понадежней — потом заберешь, но подумай, все ли отдал?
В заключение Гена снова достал комок фольги и развернул ее перед объективом. «Сонька» бесстрастно зафиксировала очень мелкие самородки, самый крупный из которых явно уступал в размерах спичечной головке.
— Да, граммов восемь от силы, — прикинул Матвеич, — остальное где-то спрятал, за неделю не меньше 50 граммов намыл.
Словно прочитав его мысли, Гена торопливо сказал:
— Я же только вчера мыть начал, а до этого обустраивался, охотился.
— Ну да, а ягоды не собирал? — съехидничал Пашка.
Переговорив в сторонке с Пал Палычем, Матвеич решил тщательный осмотр местности и избушки произвести завтра с утра, а сейчас ужинать, ну да и обедать. Витька постарался на славу, все уже было готово. Сели в круг вокруг брезентовой скатерти-самобранки, и ритуал повторился. Гена, явно стесняясь, сел в сторонке. Разливая водку, Матвеич строго посмотрел на Гену и коротко сказал:
— Кружку!
Гена смущенно заулыбался и начал было отнекиваться, но Пашка ткнул его локтем, и тот быстро подставил свою почерневшую кружку. Матвеич ливанул ему от души не меньше тройной порции. Придется вторую сегодня доставать, все-таки не зря ездили, да и Гену надо разговорить. К концу трапезы Гена пообещал подумать. На том и порешили. Ложась спать, Гену на всякий случай пристегнули наручниками к железной скобе, словно специально приваренной возле нар.
Утром, пока готовили чай, Гена отозвал Матвеича в сторону и, помявшись, сказал, что они сами ничего не найдут, но он выдаст золото добровольно и спросил, зачтется ли ему это в суде. Матвеич пообещал, что зачтется, конечно. Напившись чаю, все, кроме оставшегося сторожить машину Витьки, пошли к избушке. На этот раз, прикинув расстояние, Матвеич определил не меньше 5 километров.
Подошли к избушке, и Пашка начал документирование. Осмотрели сначала снаружи: дрова, пила, ведро. Внутри как обычно: нары, столик, чурбан, чайник, кружка, ложки, вилка, кастрюля, соль, свеча, хороший деревянный пол-настил. Попробуй найти 50 граммов золота, а может, рядом закопал под деревом или в дупло засунул. Где искать? Тайга большая. Но Геннадий Иваныч марку держал. Раскорячился и полез рукой под пол-настил, поковырялся там с томительную минуту и, со смущенной улыбкой распрямившись, подал почти в торжественной обстановке под бдительным оком «Соньки» и комментарий Пашки пузырек из-под «Дэты», в котором виднелась масса буро-желтого цвета. Прикинули, действительно около 50 граммов.