Приключения солнечных зайчиков. Утенок Заплаткин
Шрифт:
Зай и Чишка засияли изо всех сил от удовольствия.
— Очень приятно, — сказала Боязлива Петровна таким тоном, как будто это ей было очень неприятно.
— Славная работа! Славный загар! Ну-ка, загарыш, дай-ка я тебя послушаю, — сказал Исцеляй Иванович Болику. — Так… Так… Не дыши… Теперь дыши поглубже… Так… Отлично! Все в порядке! До свидания, Боязлива Петровна. Все в порядке. Мальчик вполне здоров.
— Исцеляй Иванович, а как же рецепт?
— А зачем он? Повторяю, ваш сын вполне здоров… Впрочем, можно и рецепт. — Доктор Ухогорлонос достал ручку. — Значит, так… И так… Вот… Держите…
Исцеляй Иванович протянул Боязливе Петровне рецепт, помахал рукой Болику, Заю, Чишке и ушел.
Подуйка Порывыч захлопнул за ним дверь.
— «Р… п… — читала Боязлива Петровна. — Болику… Соллюс трусус Заюс Чишкус. Принимать ежедневно на свежем воздухе. Цита. И. И. Ухогорлонос…» Что он такое прописал? Ничего не поймешь, какая-то чепуха.
— А что здесь непонятного? — сказал Зай, примостившись на самом уголочке рецепта. — Соллюс трусус значит по-латыни солнечные зайчики. Заюс — это я, а Чишкус — это мой брат. Цита — значит срочно. Ежедневно принимать нас — это, значит, каждый день! — продолжал объяснять Зай Боязливе Петровне. — А на свежем воздухе, это, значит, на свежем воздухе, а не в доме.
— А Ухогорлонос это доктор, а доктора надо слушаться, — вставил Чишка.
— Урра! — крикнул Болик. — Одеваться! Мне прописаны Чишка и Зай на свежем воздухе! Да здравствует доктор Ухогорлонос!
Боязлива Петровна хотела, как обычно, возразить своему сыну, но не смогла. Все было правильно. Зайцы были прописаны, придраться было не к чему.
— Да, да, одеваться… Только не надевай холодное белье на теплое тело. — Вот и все, что она нашла сказать.
— А мы сейчас его погреем! — успокоил Боязливу Петровну Зай.
— Пожалуйста, только не сожгите.
— Ну что вы!
Зай и Чишка согрели рубашку, штанишки, Подуйка Порывыч снял их со спинки стула, поднял в воздухе, надул, расправил и поднес к Болику — осталось только просунуть в них голову и ноги.
— Это еще что за штучки? — спросила с ужасом Боязлива Петровна, глядя на висящее в воздухе белье. — Что это такое, я вас спрашиваю?
— Это?
— Ничего особенного. Это наш друг Подуйка Порывыч — ветер помогает вашему сыну одеться.
— Какой ветер?
— Как какой? Обыкновенный… Ветер, и все…
— Вы с ума сошли! В моем доме ветер! Продуйка Порывыч!
— Не Продуйка Порывыч, а Подуйка… — ласково поправил Боязливу Петровну ветер.
— Подуйка, Продуйка! Какая разница! Вы мне простудите ребенка!
— Да я же ветер, я же не сквозняк! — прошептал Подуйка Порывыч шелковистым голосом.
— Он не сквозняк! — заступился за ветер Зай.
— Он хороший! — добавил Чишка.
— А он прописан моему сыну? Где рецепт? Вот рецепт. Где здесь ветер?.. Не прописан… Прошу оставить мой дом.
Боязлива Петровна открыла форточку.
— Я жду!
Подуйка Порывыч бросил рубашку Болика на постель и вылетел через форточку на улицу, громко треснув с досады створкой об окно.
Выпроводив ветер из комнаты, Болина мама присела к зеркалу и стала разрисовывать свое лицо, словно это была картинка для раскрашивания.
— Одевайся потеплее, — сказала она Болику, — и съешь на дорогу сырое яйцо.
— Но почему же сырое? — запротестовал Болик. — Почему я должен есть сырые яйца?
— Сырые полезней. Не спорь!
Чишка взглянул на Болика и понял, что ему ужасно не хочется есть сырое яйцо.
— Болик, ты не спорь, ты одевайся, — шепнул Чишка, а сам стал незаметно для Зая вертеться вокруг лежащего на блюдечке яйца.
Болик оделся и стал ждать, когда его мама кончит раскрашивать свое лицо.
— Ты съел сырое яйцо? — спросила она, кончая рисовать.
— Нет.
— Съешь сейчас же!
Боязлива Петровна взяла чайную ложечку и тюкнула ею по яйцу.
Скорлупа треснула, и из-под нее высунулась наружу головка светло-желтенького, как подснежник, цыпленка.
— Ой! — сказала мама и чуть не выронила новорожденного из рук.
— Цыпленок! — крикнул радостно Болик. — Тикает… как папины часы.
— Ничего не понимаю, — сказала Болина мама.
Болик радостно рассмеялся, а Зай сердито нахмурился, он-то знал, что это Чишкины проделки. Недаром тот кружился все время возле яйца.
Впрочем, сердись не сердись — дело сделано.
Цыпленка закутали в вату, положили в картонную коробку, и все вчетвером вышли на лестничную площадку.
Первым стал спускаться с лестницы Болик с мамой, а следом за ними прыгали Зай и Чишка со ступеньки на ступеньку, со ступеньки на ступеньку.
— Болик, закутайся потеплее, — сказала Боязлива Петровна, когда все спустились вниз, — возле дверей всегда гуляют сквозняки…
— Ему теперь сквозняки не страшны! — сказал Зай.
Дверь на улицу распахнулась сама. Так всем показалось, а на самом деле ее распахнул ветер. Он все время терпеливо ожидал своих друзей на улице.
— Наконец-то, — тихо шепнул он Чишке, — а то я вас тут заждался.
Садик был полон детей. Все они были ярко одеты и напоминали кто снегиря, кто жулана, кто канарейку, кто славку или пеночку.