Приключения Томека на Черном континенте
Шрифт:
– А где же Томек? – спросил Вильмовский, заметив отсутствие сына, который обычно первым был готов в любую поездку.
– Он теперь постоянно куда-то исчезает, улетучивается, словно камфора, – пошутил Смуга, приторачивая ружье к седлу.
– Томек! Томек! Скорее! – звал Вильмовский.
– К чему весь этот шум? Клячи и так не убегут, а Томеку наверное повредило то, чем нас кормят у Броуна, – пробурчал боцман Новицкий, пожимая плечами. – Вы, Хантер, могли бы сказать своему приятелю, чтобы он экономил коренья. И дешевле, и человеку спокойнее. Что уж тут удивляться Томеку, когда я сам чувствую...
– А это еще что? Что это за маскарад? Ты, видно, рехнулся, парень? – воскликнул Вильмовский, прерывая речь боцмана о способе приготовления блюд.
Все повернули головы и увидели Томека, тянущего на поводке недовольного Динго. Мужчины, словно по команде, разразились хохотом. И мальчик и его собака выглядели странно: на Томеке была белая блуза и длинные брюки, заправленные в голенища сапог, покрытых белым лаком. На голове торчал пробковый шлем с муслиновым платком, спущенным на плечи. К шлему были прикреплены какие-то хвосты, свободно ниспадающие вокруг головы. Из-под закатанных выше локтей рукавов блузы на голые руки тоже спускались куски меха. Не менее странно выглядел Динго. На нем была надета специальная сбруя с прикрепленными к ней меховыми хвостами, развевавшимися при каждом движении, словно флажки. Собака гневно ворчала на них и явно выражала свое неудовольствие, отказываясь повиноваться хозяину.
– Что это такое, Томек? – с гневом спросил отец. – Мы все вынуждены ждать тебя, а ты, неизвестно зачем, устраиваешь глупые шутки.
– Вы считаете, что я шучу, – ответил Томек, обиженный смехом товарищей. – Хорошо же! Пускай! Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я уверен, что вскоре все вы последуете моему примеру!
– Что за идея пришла тебе в голову, сынок? С какой целью нам надо строить из себя гороховые чучела? – спросил Вильмовский.
– Вы, по-видимому, забыли о мухе цеце, летающей бесшумно, укус которой смертелен для лошадей, рогатого скота, овец, собак и даже для самых сильных людей, таких, как вы, боцман, – саркастически улыбаясь, ответил Томек, подчеркивая каждое слово.
Он на минуту прервал свою речь, чтобы увидеть впечатление, произведенное его словами. Боцман Новицкий, суеверный, как и все моряки, сразу же перестал смеяться. Хантер тоже стал серьезным. Томек удовлетворенно кашлянул и добавил:
– Лучшая защита против мухи цеце – это белый цвет одежды, потому что осторожная муха не любит светлого фона, на котором ее легко заметить. Меховые хвостики прекрасно заменяют веер, которым отгоняют мух. По уверениям дяди Смуги, а он хорошо знает, о чем говорит, туземцы тоже их носят.
– Легко убедиться, что ты наслушался разной чепухи. Ах, Томек, Томек, когда же ты, наконец, станешь серьезнее? – сказал Вильмовский.
Смуга тактично улыбался, слушая пояснения мальчика, а боцман примирительно сказал:
– В конце концов смеяться тут нечего. Я еще помню, как нам в школе рассказывали, что над Коперником тоже сначала смеялись. Возможно, парень неплохо соображает? У всякого пацана есть своя смекалка...
– Не будем терять времени на глупые споры, – закончил беседу Вильмовский. – Томек, спусти собаку с поводка и садись на лошадь. Динго скоро забудет о своем убранстве и побежит за нами.
Томек спустил собаку. Спокойно сел в седло. Охотники шагом тронулись с места. Динго несколько раз пытался стряхнуть с себя украшения, но, убедившись, что это невозможно, хрипло залаял и побежал вслед за охотниками.
Вскоре наши путешественники далеко оставили за собой кофейные и банановые плантации и кукурузные поля. Местность приобрела пустынно-степной характер. В полдень, когда солнце достигло зенита, они остановились на привал. В чистой степи негде было спрятаться от палящих лучей солнца, поэтому им пришлось разбить палатки.
Отдохнув, охотники снова вскочили в седла и тронулись в дальнейший путь. Местность постепенно менялась. Появились сначала холмы, потом горы. Вскоре лошади гуськом пошли по тропинке, вьющейся вверх, вдоль крутого склона. Охотники остановились лишь наверху перевала. Перед ними внизу раскинулась равнина, со всех сторон окруженная горами. Преобладал серый цвет степи, только местами зеленел кустарник или темнели густые заросли. Вдоль высохших русл рек тянулись полосы высоких деревьев. Позднее оказалось, что не все русла рек были сухими. В некоторых из них бурлили потоки воды.
Охотники пришпорили лошадей. По горному склону они съехали вниз, высматривая издали удобное место для ночлега. Остановились на берегу ручья. Томек охотно помогал при устройстве бивуака и сборе валежника для костра. Топлива было достаточно: каменистые берега ручья были покрыты густой чащей акаций.
Вечером сильно похолодало, поэтому охотники достали из вьюков толстые шерстяные одеяла. Томек считал, что в экваториальной Африке смешно укрываться теплыми одеялами, но отец ему кратко возразил:
– Ты, конечно, прав, что мы находимся на экваторе, но надо иметь в виду, что мы поднялись на высоту двух тысяч метров над уровнем моря. Поэтому ночи здесь довольно холодны, в чем ты скоро убедишься.
Решили выставить на ночь часовых. Томек возражал против освобождения его от общей обязанности, и ему назначили первые часы дежурства. Сразу после ужина он ушел в палатку и в ожидании своей очереди крепко уснул. Когда его разбудили, ему показалось, что он и не спал под плотно затянутой москитьерой. Проснувшись он спросил:
– Что, пришла моя очередь?
– Да, время становиться на вахту, – подтвердил Хантер, который во время экспедиции был проводником и старшим по бивуаку. – Уже все легли спать. У тебя есть часы? Прекрасно, скоро будет десять часов. В полночь разбудишь Смугу.
Томек вылез из-под москитьеры; за ним оттуда же выпрыгнул Динго. Мальчик надел пояс с револьвером и взял в руки штуцер.
– Я готов, – заявил он, выходя из палатки.
– Ты замерзнешь, – предупредил его следопыт. – Может быть, оденешься потеплее.