Приключения в междумирье. Наперегонки со смертью

Брести в озаренном солнечными зайчиками и золотистыми искорками тумане было бы увлекательно и приятно, если бы не похоронное настроение Веры. Землянка самой себе удивлялась: ее, средних лет бабушку-москвичку (вторая молодость не в счет) с вечно неустроенной личной жизнью, ведут знакомиться с прекрасным женихом, а она рада бы сбежать куда подальше. Почему? Потому, что ведет тот самый, с которым ей хотелось бы остаться? Не принц, не красавец, не первой молодости, но самый лучший из всех, что встречались на ее пути? Почему она готова притираться к тяжелому характеру Квазика, но заранее настроена против красавца-ильмира? Вдруг Тан окажется ее ожившей мечтой, они с первого взгляда

воспылают друг к другу любовью… э-э-э, м-да, с любовью тут туговато… ну, хорошо – воспылают страстью, земля поплывет под их ногами (или этот чертов серый туман поплывет), уважение зародится, темпераменты и интересы идеально совпадут, характеры совместятся и будет у них крепкая ячейка общества с десятком хвостатеньких детей. В перспективе – хвостатеньких, а в первые годы – прекрасных, как ангелочки.

Вера горько вздохнула и побрела дальше, держась за теплую руку шагающего рядом Квазика, чтобы не потеряться опять в этом тумане, который начинал ее бесить. Злило Веру и белое платье, в которое ее утром вырядил хранитель – теперь она была уверена, что он заранее продумал одеть ее, как невесту. А вот нетушки – она оденется в соответствии с собственным настроением! Небольшое усилие воображения – и Верино платье окрасилось в черный цвет, делая ее больше похожей на вдову, чем на невесту. Квазик глянул мельком, но высказываться не стал.

Золотой свет становился все ярче и ярче, и внезапно стена тумана расступилась, явив взорам Веры высоченные ворота. Квазик прикоснулся к ним ладонью, и тяжелые золотые створки бесшумно распахнулись, а нежный женский голос произнес:

– Добро пожаловать, Амирелоноделисталиэль, глава рода хранителей миров Атарантидесонисов. Вход сопровождаемого лица разрешен.

Вера скривилась: ее вечно будут именовать «сопровождаемым лицом»? Что нужно сделать и чему обучиться, чтобы заслужить право на имя собственное в этом мире? Впрочем, сперва надо решить более насущные проблемы – скажем, с ильмиром познакомиться.

Паркол – это не Элеор! Таким был первый вывод Веры при виде большого, поразительно красивого здания, гармонично вписывающегося в созданный вокруг него ландшафт. Уже внешний облик этого замка буквально кричал о том, что и внутри все будет идеально гармонично, без малейших признаков того научно-творческого беспорядка и захламленности, что царил в Элеоре, без той беспорядочности и бестолковщины в расстановке виртуалов, архивных стоек-хранилищ, энергетических столпов, что в главном управлении хранителей миров. И «милые» вериколы тут точно не будут бродить, где вздумается, и нарушать степенный покой этого места.

Здание паркола имело вид подковы, внутри которой был разбит сквер с зелеными газонами, обнесенными резными бордюрами и каймой из мелких белых и розовых цветочков. Посреди сквера был каменный каскадный фонтан, мелодично журчавший и искривший струями в рассеянных золотистых лучах, которые лились сверху из серой мути, имевшей здесь голубоватый оттенок неба. Дорожка, на которую выводили ворота, была посыпана разноцветной галькой и вела вокруг фонтана к величественным каменным широким ступеням парадного входа.

– Готова спорить, что воображали это место не хранители: у вас фонтан ютился бы где-то сбоку, загороженный от взоров всем, чем попало, а вместо газонов была бы каменная площадка с расчерченной на ней картой звездного неба, – сказала Вера, осматриваясь вокруг.

– В создании паркола нам оказала дружескую поддержку раса сильфид, – подтвердил Квазик, и между ними снова воцарилось тяжелое молчание.

Внутренне убранство здания паркола было гармоничным и благородно-лаконичным, прекрасным без аляповатости, роскошным без помпезности, как говорилось в пушкинские времена: du comme il faut. В высоком зеркале Вера осмотрела себя критическим взором, удлинила свое черное платье, убрала рукава, оставив широкий вырез «лодочкой», расширила книзу юбку, соорудила себе жемчужный

гарнитур и жемчужного цвета перчатки до локтей. Маленькая сумочка того же жемчужного цвета, но более темного оттенка, – и Вера сочла свой вид достаточно благопристойным. Может, сильфиды и нашли бы, к чему придраться, но Вера самой себе понравилась, а это было главное: в ее подавленно-настороженном состоянии хотелось бы уверенности хоть в достойном внешнем виде.

Квазик осмотрел ее горящим черным взором, по лицу его прошла короткая судорога и он отвернулся.

– Скоро большая перемена, – глухо сказал он, – пойдем, проведу тебе небольшую экскурсию по первому этажу.

Экскурсия – это было слишком громкое название для их прогулки по широкому коридору, с двух сторон которого тянулся ряд закрытых дверей, которые ни в коем случае нельзя было приоткрывать для того, чтобы заглянуть внутрь. Впрочем, приоткрывать и не хотелось: за дверьми слышался тяжелый лязг металла, гулкие удары, противный визг и скрежет, из-под некоторых дверей в коридор просачивались струйки дыма самых ядовитых цветов. Стоило просочиться очередной струйке, как на стенах оживали баллоны, похожие на огнетушители, направляли на струйку длинные трубки с раструбами на конце и поливали дымок нейтрализаторами (пояснение от Квазика), закупоривая заодно и отверстие, из которого струйка показалась. Через некоторое время струйка просачивалась в другом месте и история с нейтрализацией повторялась. Уворачиваясь и от струек и от нейтрализаторов, Вера прислушивалась к частым взрывам с двух сторон и с трудом удерживалась от падения на частенько сотрясающемся полу.

– Больше похоже на военный полигон, чем на школу, – заметила она, в очередной раз вцепляясь в своего демона-хранителя.

– На первом этаже практические лаборатории. На втором и третьем этаже тише и спокойнее – там лекционные залы, архив, библиотека, учебные классы, планетарий, огромный зал виртуальной реальности, рекреационные помещения. Пройдем в галерею – сейчас будет звонок на перемену.

Галереей Квазик назвал большое квадратное помещение, сквозь которое шел их коридор: здесь вдоль стен стояли скамейки с мягкими сиденьями, а на стенах висели подвижные трехмерные изображения преподавателей паркола с подписями на универсальном языке. Вера прошлась вдоль ряда портретов, отмечая, что хранителей уровня эль тут не было, большинство были в званиях ист и али.

Раздался гулкий «БУМ!», от которого содрогнулось все здание паркола, и завизжал тонкий сигнал, срываясь то в ультразвук, то на низкие басистые ноты. Раздались крики и в коридоры повалили ученики.

– Что это?! Пожарная сигнализация? Срочная эвакуация?! Квазик, бежим! – закричала Вера, дергая хранителя за руку, но тот стоял столбом и не двигался.

Его парализовало?! Пустили нервно-паралитический газ?! Уже хвостатые и пока еще бесхвостые ученики паркола проносились мимо Веры с дикими воплями, спасая свои жизни, а ее хранитель уперся ногами в пол и крепко держал ее, не давая метнуться к выходу.

Сигнализация смолкла, и Вера услышала слова Квазика:

– Не дергайся – это большая перемена началась.

Ась? Это у них такой звонок с урока?! Так же помереть с перепугу можно!

– На практических занятиях очень шумно – сама слышала, что за дверьми творится, другого звонка никто не услышит, – разъяснил Квазик, и Вера поняла, что последнюю мысль она высказала вслух.

Выдохнув и приготовившись к новым неожиданностям, Вера прижалась к своему надежному, как скала, спутнику и стала заинтересованно рассматривать пробегающих мимо молодых хранителей. Ее интерес не остался односторонним – молодые хранители притормаживали, заметив человеческую девушку, осматривали ее с ног до головы и увлеченно перешептывались между собой, тыкая в сторону Веры пальчиками и кисточками хвостов (у кого хвосты имелись в наличии).