Прикосновение хаоса
Шрифт:
— Ах, это. Я зашел сказать тебе, что все готово.
Подозрение закрадывается в меня.
— Что значит «все»?
— Пойдем посмотрим. — Он протягивает руку. Мне не нужно думать дважды, прежде чем взять ее и спуститься за ним по лестнице, даже если я не совсем понимаю, что происходит. Но это Рен, и я доверяю ему, и, кроме того, мы в доме моей семьи. Повсюду охрана.
Утро чудесное, с теплым ветерком, который треплет мои волосы, как только мы выходим на террасу. Рен накрыл для нас завтрак за одним из столиков, установленных у ограды, ведущей в сад.
— Что-то
— Это потрясающе, — говорю я ему, сияя, когда смотрю на стол, заставленный едой. От запаха корицы и сахара у меня текут слюнки, и их становится только больше, когда он снимает крышку с блюда с беконом. — О Боже, мне это нужно.
— Вау. Я и не знал, что ты будешь так взволнована. — Он усмехается, выдвигая стул, чтобы я села. — Еще есть апельсиновый сок, кофе, французские тосты и картофель.
— И ты, — напоминаю я ему, беря его за рубашку и притягивая к себе для еще одного поцелуя, прежде чем он садится напротив меня. — Спасибо. Это так мило.
— Ничего особенного. Я не могу дождаться, когда по-настоящему трахну тебя. — В его голосе немного тоски, и мне неприятно это слышать. Я не хочу, чтобы что-то испортило это чудесное утро вместе.
— Я просто счастлива быть здесь с тобой. — И видеть его таким счастливым и похожим га себя. Прошло несколько дней с тех пор, как я в последний раз видела Ривера. Я могу сказать, что ему стало легче от этого. Это заставляет его чувствовать себя увереннее. Как будто он не всегда ждет, что случится что-то плохое.
Я могу дышать немного спокойнее. Почти возможно поверить, что у нас будет счастливый конец после всего, через что мы прошли.
— Я и не подозревал, что так проголодался, — бормочет он с набитым ртом. Не думаю, что когда-либо видела, чтобы он так запихивал еду. Еще одна вещь, которой можно радоваться, наблюдая, как он наслаждается. Я тоже уже поглядываю на третий ломтик французского тоста, едва доев первые два.
— Вот как это бывает. Ты откусываешь кусочек чего-то вкусного, и внезапно тебе хочется еще.
— Да, звучит знакомо. — Что-то порочное вспыхивает в его глазах, когда они встречаются с моими. — Я не должен удивляться, что так проголодался после того, как нагулял аппетит за ночь.
Этого достаточно, чтобы по моему позвоночнику пробежала приятная дрожь. Может быть, он пытается проявить себя после того, в чем я призналась несколько дней назад о том, каково это — быть с Ривером. Я не знаю. Я только знаю, что сейчас в нем есть что-то дикое. Как будто он сдерживался раньше, но понимает, что больше не должен этого делать. Как будто эта часть его всегда была внутри — как, должно быть, и было, если она проявилась в форме Ривера, — только теперь он может выпустить ее наружу и быть самим собой целиком. Я думаю, если из всего этого больше ничего хорошего не выйдет, то этого у нас достаточно.
— Какие планы на день? — Спрашивает он меня. Мы просто двое нормальных влюбленных людей, которые вместе завтракают. Я могла
Пожимая плечами, я говорю:
— Я не знаю. Я могла бы помочь Аспен с кое-какими детскими вещами.
Он, должно быть, сразу догадывается, что творится у меня в голове, поскольку его лицо вытягивается.
— Ты все еще грустишь из-за ребенка.
— Как я могу грустить, если у меня никогда не было ребенка? — Но да, именно поэтому мысль о том, чтобы провести день с моей невесткой, меня очень раздражает. Это немного утомительно — делать счастливое лицо и притворяться, что все в порядке, когда внутри все, что я могу делать, это гадать, когда же настанет моя очередь. Я ненавижу себя за то, что так думаю — во-первых, это незрело, а во-вторых, Аспен никогда бы так не подумала, если бы наши позиции поменялись местами. Она слишком мила и щедра для этого, в то время как я просто эгоистична.
— Ты имеешь право чувствовать то, что чувствуешь, — напоминает он мне мягким, но твердым голосом. — Не будь так строга к себе.
— Я знаю, что ты прав. — И я люблю его еще больше за то, что он выслушал меня и не пытался приукрасить мои чувства. Выросшая с таким отцом, как мой, я привыкла к тому, что люди думают, что могут решить все мои проблемы за меня. Он не пытается этого сделать. Он просто хочет помочь мне пройти через это. Он именно то, что мне нужно, идеально подходит для меня во всех отношениях.
— Чему ты улыбаешься? — Он тоже улыбается, когда я поднимаю взгляд от своего апельсинового сока.
— Наверное, тому, как сильно я тебя люблю. — Мы оба наклоняемся через стол для поцелуя. На вкус он как сироп, бекон и апельсиновый сок, и я впитываю его, наверстывая упущенное.
То есть до тех пор, пока мой желудок ни с того ни с сего не выворачивается.
— О, черт. — Я откидываюсь на спинку стула, одна рука на животе, а другой тянусь ко рту. — Я не очень хорошо себя чувствую. Думаю, я слишком быстро ела.
— Что случилось?
У меня нет времени отвечать. У меня хватает времени только на то, чтобы заметить его обеспокоенное выражение лица, прежде чем я убегаю от него, врываясь в дом и через кухню. Это чудо, что я вовремя добираюсь до дамской комнаты, бросаясь на пол перед туалетом за долю секунды до того, как все, что я только что съела, возвращается обратно в болезненном порыве. Мой желудок продолжает сводить спазмами, и волна за волной плещется в унитаз. Мне ничего не остается, как ждать, когда это пройдет, и к тому времени, когда это происходит, мои ребра болят от такого сильного рвотного позыва.
Рен, последовавший за мной, рядом, и теперь он одной рукой откидывает мои волосы назад, а другой поглаживает мне спину.
— Прости. Тебе уже было плохо? Если да, тогда тебе не стоило есть со мной.
— Но все было в порядке. — Я почти уверена, что теперь все нормально, поэтому спускаю воду в унитазе, прежде чем закрыть крышку и прислониться лбом к стене. — Я чувствовала себя прекрасно примерно тридцать секунд назад.
Медленные, ритмичные движения его руки прекращаются.
— Когда у тебя в последний раз были месячные?