Прикосновение разрушения
Шрифт:
Несмотря на крутую перемену в жизни, Сивилла, казалось, пребывала в отличном настроении, словно переезд отсюда снимал с ее плеч неподъемную ношу. Она высунула голову из прилегающей комнаты. Ее светлые волосы рассыпались по плечам свободными волнами, а ненакрашенное лицо сияло.
– Ребят, я тут.
Они перешли в ее комнату. Персефона ожидала увидеть здесь больше индивидуальности, чем во всем остальном пентхаусе, но она ошиблась. Комната Сивиллы была такой же бесцветной.
– Почему здесь все такое серое?
– О, ну, Аполлон не любит яркие цвета, –
– Как можно не любить яркие цвета? – спросила Лекса, плюхаясь на кровать Сивиллы.
– Для этого надо быть Аполлоном, очевидно. – Гермес упал на кровать рядом с Лексой. – Тебе надо разнести это место, прежде чем уйдем. Это его реально взбесит.
Сивилла побледнела, широко распахнув глаза.
Персефона уперла руки в бока:
– Ты единственный, кому это показалось бы смешным, и единственный, кто сможет пережить его гнев.
– Ты тоже, Сефи. Аид отрежет Аполлону яйца, если он приблизится к тебе хоть на дюйм. Меня так и подмывает сделать это, только чтобы посмотреть на такую заваруху.
– Гермес, – выразительно произнесла Персефона. – Ты вообще не помогаешь.
Бог надул губы:
– Я же притащил тележку, разве нет?
– А теперь пора ее использовать. Вставай! Спусти эти коробки вниз.
Гермес поворчал, но скатился с кровати, и Лекса за ним.
Они уложили коробки на тележку, и пока Гермес спускал их, Персефона с Лексой помогли Сивилле упаковать остатки вещей. Персефоне понравилось это задание. Каждая коробка была новым вызовом, и ей нравилось смотреть, сколько всего она сможет уместить в одну коробку. Закончив, она писала краткий перечень на одной из сторон, чтобы их было проще распаковывать.
Поняв, что она делает, Гермес фыркнул и покачал головой.
– Что? – спросила Персефона.
– Ты такая же правильная, как Аполлон.
Персефоне сравнение с этим богом пришлось не по нраву.
– Что ты имеешь в виду?
– А ты не обратила внимания на все это место? – Он огляделся вокруг. – Тут все расставлено по виду и цвету.
– Я организованная, Гермес, а не неврастеничная.
– Аполлон дисциплинированный. Сколько я его знаю, он всегда был таким.
– Если он такой дисциплинированный, то почему такой… эмоциональный?
– Потому что Аполлон гордится установленным им порядком – тем, что он создает и претворяет в жизнь. А потому, когда он утрачивает контроль, это очень личное. – Гермес бросил взгляд на Сивиллу. – То же касается и его отношений с людьми.
Когда они закончили, Сивилла оставила свой ключ на сверкающей гранитной столешнице в ультрасовременной кухне Аполлона. Все четверо залезли в грузовик и поехали к дому Лексы и Персефоны.
– Ты выезжаешь за свою полосу, – сказала Персефона, держась за ручку двери, пока Лекса вела грузовик.
– Я ничего не вижу, – пожаловалась Лекса, приподнимаясь в водительском кресле.
– Может, тогда тебе не стоило садиться за руль? – прокомментировал Гермес.
– Кто-нибудь еще хочет сесть за руль? – поинтересовалась она.
Все в кабине промолчали,
– Просто держись подальше от пешеходов, – посоветовала Персефона.
– Дам тебе десять очков, если ты кого-нибудь собьешь, – предложил Гермес.
– Это должно меня соблазнить? – уточнила Лекса.
– О да, это же божественные очки.
– И что мне дадут божественные очки? – спросила Лекса, словно рассматривала его предложение всерьез.
– Шанс стать козой, – ответил он.
Персефона обменялась взглядами с Сивиллой и сказала:
– Если тебе интересно, не жалею ли я о том, что познакомила их, то ответ «да, жалею».
Выгрузка вещей Сивиллы заняла меньше получаса. А вот найти для всех них место оказалось не так-то просто. Они расставили коробки в коридоре, в гостиной и в комнате Персефоны, так как она все равно проводила большую часть времени в подземном царстве.
Когда они закончили, Гермес с улыбкой открыл бутылку шампанского.
– Время отметить!
– Упс! – Лекса подбросила ключи от грузовика. – Прежде чем мы начнем, мне надо вернуть грузовик.
– Давай съезжу с тобой, – предложила Персефона.
– Да ты просто хочешь, чтобы я подвезла тебя до «Неночи».
У Персефоны проступил румянец на щеках.
– Ты нас покидаешь? – спросил Гермес. – А как же «Сестра дороже мужика»?
Персефона закатила глаза:
– Гермес, если ты вдруг не заметил, то ты мужик.
– Я могу быть сестрой! – возразил он с большим негодованием, чем она ожидала. – Если ты не вернешься, можно мне поспать на твоей кровати? – крикнул он, когда они с Лексой выходили из квартиры.
За ним тут же раздался голос Сивиллы:
– Нет, нельзя! Она моя!
– Ну, тогда ляжем вдвоем.
– Прости, Гермес, но у меня и так перебор с богами, которые хотят со мной спать.
По дороге к «Неночи» Лекса уже вела немного лучше, пока не стала парковаться – она так надавила на тормоз, что ремень безопасности врезался в тело Персефоны. Возле входа богиня увидела Меконнена – огра, работавшего на Аида в качестве вышибалы в «Неночи». Он спорил с женщиной, что в общем-то было привычным делом. Люди часто спорили с Меконненом и другими охранниками, надеясь попасть в клуб.
– Там, похоже, все плохо, – прокомментировала Лекса, кивнув в сторону ругающихся.
– Да уж.
Девушка ткнула огра пальцем в грудь. Меконнен этого терпеть не мог, так что у скандалистки были все шансы навсегда попасть в черный список клуба.
Персефона вздохнула и потянулась через консоль грузовика, чтобы обнять Лексу.
– Увидимся завтра. Спасибо, что подвезла.
Она вылезла из грузовика. Как только ее ноги коснулись тротуара, хор голосов завопил ее имя, и несколько людей выскочили из очереди, поднырнув под веревки из красного бархата, чтобы подбежать к ней. Из темного входа «Неночи» тут же возникли два огра, закрыв собой Персефону и создав барьер между ней и толпой. Она улыбнулась им: