Прикосновение теней
Шрифт:
Разговор с «Синсар Дабх»
11
Я стою на балконе и смотрю в темноту. Снег кружится у моего лица, ложится на волосы. Я ловлю несколько снежинок и рассматриваю их. На Глубоком Юге, где я росла, редко шел снег, но тот, что я видела, был не таким.
У этих снежинок сложная кристаллическая структура, некоторые меняют оттенок по краям. Зеленые, золотые, грязные, как пепел. Они
Снежные лезвия. Как мило. Еще одно изменение Фей в моем мире. Самое время для нового.
Время.
Я обдумываю концепцию. С тех пор как я приехала в Дублин в начале августа, время стало странным. Стоит мне посмотреть на календарь, и подтвердится то, что знает мой мозг, — прошло шесть месяцев.
Из этих шести месяцев весь сентябрь стал для меня одним днем в стране Фейри. Ноябрь, декабрь и часть января были потеряны в безумном сексе и забвении. Часть января и февраля пролетела за несколько дней, пока я была в Зеркалах.
То есть прошло шесть месяцев, четыре из которых пронеслись мимо меня, поскольку я по той или иной причине не осознавала течения времени.
Мой мозг знает, что со смерти Алины прошло шесть месяцев.
Мое тело не верит этому ни на грамм.
Я чувствуюсебя так, словно два месяца назад узнала об убийстве своей сестры. Чувствую, что меня изнасиловали на Хеллоуин десять дней назад. Четыре дня назад были похищены мои родители, а с тех пор, как я ударила Бэрронса копьем и смотрела, как он умирает, прошло тридцать шесть часов.
Мое тело не может угнаться за мозгом. Сердце существует в другом временном измерении. Эмоции еще свежи, поскольку кажется, что все произошло за короткий промежуток времени.
Я убираю от лица влажные волосы и глубоко вдыхаю холодный ночной воздух. Я в спальне одного из многочисленных опорных пунктов, которые Дэррок устроил себе в Дублине. Это квартира в пентхаусе, оформленная в том же стиле — короля-солнце, — что и дом на 1247 ЛаРу. Дэррок определенно любит роскошь. Как и кое-кто другой, кого я знаю.
То есть знала.
И снова узнаю,поправляю я себя.
Дэррок сказал, что устроил десяток таких убежищ и ни в одном не остается дольше одной ночи. Как я собиралась их найти? Меня пугает перспектива оставаться с Дэрроком так долго, чтобы он каждую ночь последовательно переносил меня в новое убежище.
Я сжимаю кулаки. Я смогу с этим справиться. Знаю, что смогу. От этого зависит мой мир.
Разжав руки, я растираю плечи. Прошло несколько часов после того, как меня касались Невидимые Принцы, а моя кожа все еще обморожена отпечатками их ладоней. Я отворачиваюсь от холодной снежной ночи, закрываю французское окно и бросаю остаток Рун на порог. Они пульсируют на полу, словно влажные красные сердечки. Мое темное озеро обещало мне безопасный сон, если я прижму по одному сердечку к каждой стене и защищу ими пороги и окна.
Обернувшись, я смотрю на кровать. В полусонном состоянии бреду мимо нее в ванную, брызгаю себе в лицо холодной водой. Мои глаза опухли и пересохли. Я гляжусь в зеркало. Мое отражение пугает меня.
Дэррок хотел «поговорить» со мной. Но я знаю, в чем тут было дело. Он испытывал меня. Показывал мне фотографии Алины. Заставил меня смотреть с ним альбомы и слушать его рассказы, пока мне не начало казаться, что я вот-вот сойду с ума.
Я закрыла глаза, но лицо сестры было выжжено на тыльной стороне моих век. А рядом с ней стояли мама и папа. Я сказала, что мне все равно, что случится с ними в этой реальности, поскольку я создам новую, но на самом деле это было не так. Я просто блокировала эти чувства.
Я не стану спрашивать Дэррока, что произошло с моими родителями после моего ухода в Холл Всех Дней, а сам он об этом не расскажет.
Если он скажет, что они мертвы, я не знаю, что я сделаю.
Наверное, это еще одно испытание. И я его пройду.
«Умница, девочка,— слышу я голос папы. — Выше нос, ты справишься. Я верю в тебя, малыш. Си-бум-ба!»Он улыбается. Папа в свое время не хотел, чтобы я вошла в состав группы поддержки, но все равно водил меня на кастинги, а когда я прошла первый тур, попросил одного из своих клиентов из «Petite Patisserie» испечь мне особый торт в форме двух маленьких розово-пурпурных помпонов.
Я сгибаюсь пополам, как от удара в живот. Мои губы изгибаются от всхлипа, который получается беззвучным, потому что в последний момент я проглатываю его.
Дэррок и Принцы сейчас снаружи. Я не могу показать, как мне тяжело. Я не осмелюсь издать ни звука, который они могли бы услышать.
Папа всегда меня поддерживал, всегда говорил мудрые слова, которые я редко слушала и никогда не понимала. А надо было бы понять. Надо было сосредоточиться на том, кто я внутри, а не на том, кем я кажусь. Поздно спохватилась.
Слезы текут по моему лицу. Я отворачиваюсь от зеркала. Колени предают меня, и я падаю на пол. Сворачиваюсь в клубок, беззвучно сотрясаясь.
Я сдерживалась, сколько могла. Но горе врезается в меня, я тону в нем. Алина. Бэрронс. Мама и папа тоже? Я не могу этого вынести. Я не могу держать все в себе.
Я впиваюсь зубами в кулак, чтобы не закричать.
Никто не должен услышать мой плач. Иначе Дэррок поймет, что я не та, кем притворяюсь. А я должнабыть той, чтобы исправить свой мир.
Я сидела с Дэрроком на диване, смотрела на фотографии своей сестры. И каждая напоминала мне о том, что, когда мы были маленькими, на всех фото, где мы были вместе, Алина обнимала меня. Она защищала меня, присматривала за мной.
Она была счастлива на фотографиях Дэррока. Танцевала. Разговаривала с друзьями. Гуляла. Он забрал из ее квартиры столько фотоальбомов. И ничего нам не оставил. Словно те жалкие несколько месяцев, которые он провел с Алиной, давали ему больше прав на ее вещи, чем мне,которая любила ее всю жизнь!