Прикосновение теней
Шрифт:
И все же... А смогла бы я развернуться сейчас и уйти, так никогда и не узнав, в чем дело? Жить с вечной раздвоенностью при каждом выборе? И хотела бы я такжить — в постоянном конфликте с собой, зная, что не смогла, что струсила в решающий момент?
«Безопасность— это ограда, а ограды для овец»,— сказала я Ровене.
«А если дело дойдет до реальной проверки,— надменно ответила она, — выдержишь
Вот и проверка.
Я разломала лед, отряхнула его с кожи и зашагала к перевалу.
28
За миг до того, как я взошла на вершину, последнее подавленное воспоминание всплыло на поверхность в отчаянной попытке заставить меня поджать хвост и сбежать.
Это почти сработало.
За ледяным хребтом меня ждал гроб из того же черно-синего льда, что и камни. Он стоял в центре заснеженного постамента в окружении диких скал.
Пронизывающий ветер спутает мне волосы. И я застыну в сомнении перед тем, как открыть гробницу.
Сама крышка будет украшена резьбой из замысловатых древних символов. Я прижму руки ко второй и десятой руне, сдвину крышку и загляну внутрь.
И тогда я закричу.
Я замялась.
Закрыв глаза, я изо всех сил пыталась вспомнить, что же заставило меня закричать. Видимо, придется действовать наяву, чтобы понять, чем заканчивается мой кошмар.
Я расправила плечи, поднялась на вершину и застыла.
Ледяная гробница была на месте, строгая и покрытая резьбой, совсем как во сне. И она была слишком маленькой, чтобы вместить Короля.
Но это-токто?
Это был неожиданный поворот. Во всех моих кошмарах у гробницы никогда не было никого, кроме меня.
Некто высокий, идеально сложенный, льдисто-белый и гладкий, как мрамор, с длинными черными волосами, сидел на спрессованном снегу у гроба, спрятав лицо в ладонях.
Я стояла на вершине и смотрела на него. Пронизывающий ветер с утесов спутал мне волосы. Он тоже остаток? Воспоминание? Но в нем не было ни расплывчатости, ни прозрачности.
Или это мой Король?
Стоило мне подумать об этом, и я поняла, что нет.
Тогда кто же он?
По белой коже, которую я смогла рассмотреть, — ладони на щеке и гладкой сильной руки — бегали темные значки и символы.
Возможно ли, что Невидимых Принцев пятеро?Этот не был одним из троих насильников, и у него не было крыльев, значит, он не Война/Круус.
Так кто же он?
— Как вовремя, — бросил он через плечо, не оборачиваясь. — Я жду уже несколько недель.
Я вздрогнула. Он говорил с тем же жутким звоном, и, хотя мой мозг его понимал, уши никак не могли привыкнуть к этому звуку. Но я вздрогнула не только поэтому. И не только чтобы стряхнуть с себя лед. Меня передернуло от ужаса, когда я поняла, на кого смотрю.
—
— Во плоти, девочка. Ну... в основном.
Я не знала, что он имел в виду, но переспрашивать не стала.
Кристиан поднял голову и обернулся через плечо.
Он был прекрасен. И не был собой. Его глаза стали полностью черными. Он моргнул, и снова появились белки.
В другой жизни я была бы от него без ума. Точнее, я бы влюбилась в Кристиана, которого видела в Дублине. Теперь он настолько отличался от себя прежнего, что, если бы он не заговорил, я бы еще долго не догадалась, кто это. Симпатичного студента с прекрасным телом, сердцем друида и сногсшибательной улыбкой больше не было. Я смотрела, как под его кожей скользит рунная вязь, и думала: если бы этот мир не высасывал цвет из всего, что сюда попадало, остались бы руны черными, как татуировки, или стали разноцветными?
Я не шевелилась, пока не поняла, что смотрю на него через корку льда. Кристиан сидел неподвижно, но не замерзал. Почему? На нем была все та же футболка с короткими рукавами. Ему не холодно? Я стряхнула лед, и Кристиан заговорил:
— Большая часть происходящего тут начинается в твоей голове. Любое ощущение сразу же усиливается.
Слова звучали, как темные колокола. Я вздрогнула. В этом звоне все еще слышался намек на шотландский акцент, и этот намек на человечность звучал более чем странно.
— То есть если я не буду думать об этой глазури, я не замерзну? — спросила я.
Желудок заурчал, и меня вдруг окутал толстый слой синей кремовой глазури.
— Подумала о еде? — Его голос повеселел, и его стало чуть легче выносить. Кристиан встал, но не попытался подойти ко мне. — Здесь это часто бывает.
Я подумала о том, как глазурь превращается в лед. Это было легко. Шагнув вперед, я сбросила лед с кожи.
— Значит, если я подумаю о теплом пляже...
— Нет. Ткань этого места не меняется. Ты можешь сделать ее хуже, но не лучше. Здесь можно только уничтожать, но не созидать. Еще одна мерзость со стороны Королевы. Подозреваю, что на тебе не глазурь, а снежинки или иней, склеенные внутренностями твари, которую лучше не видеть вблизи.
Я посмотрела на гробницу. Ничего не могла с собой поделать. Это было огромное, темное и молчаливое пугало, которое я двадцать лет видела в кошмарах. Я пыталась игнорировать гробницу, но не могла. Она притягивала взгляд.
Я встану рядом.
Открою крышку, загляну внутрь и закричу.
Ага. Торопиться с этим мне совсем не хотелось.
Я посмотрела на Кристиана. Что он тут делает? То, что привело меня сюда, отняло все мои сны и превратило их в кошмары. И сейчас мне дано несколько минут, прежде чем случится то, что предначертано.