Прикосновение волшебства
Шрифт:
— У него хорошо получается все, за что бы он ни взялся. Но сейчас мой сын слишком занят, чтобы уделить вам время. Этой весной он чересчур долго задержался здесь, пренебрегая своими обязанностями в остальных поместьях. Не удивлюсь, если он только что отбыл в другие свои владения.
— Полагаю, у него есть управляющий, который способен самостоятельно вести дела в поместьях без постоянного надзора графа, — ответила Кассандра. — Пожалуй, ему следует заняться убранством дома. Если не ошибаюсь, вон на той парчовой гардине большое пятно. — Она указала на окно справа.
— У Уайатта есть дела посерьезнее, да и у меня тоже. Когда у нас найдется на это время, мы пригласим декоратора, который сделает все необходимое.
— Я бы на вашем месте наняла экономку, — заявила Кассандра. — Дом в запущенном состоянии и нуждается в заботливых руках, которых не знал много лет.
— Как вы смеете! — гневно воскликнула графиня, со стуком поставив чашку на стол.
В этот момент из холла донесся мужской голос, и в следующее мгновение в гостиную вошел Меррик. Волосы его растрепались от ветра. Он принес с собой запах надвигающейся грозы. В твидовой куртке и белом шейном платке он был просто неотразим. Кассандре не верилось, что этот степенный мужчина страстно ласкал ее прошлой ночью.
Граф поклонился дамам и вопросительно взглянул на Кассандру.
— У тебя гости. Я не помешал? — обратился он к матери.
— Нет, нисколько. Леди Кассандра уже уходит. Вели Джеймсу ее проводить. Мне нужно кое-что обсудить с тобой.
Кассандра не двинулась с места.
— Я не тороплюсь, милорд. Может быть, позволите мне немного поиграть на фортепьяно, пока вы с матерью будете обсуждать ваши дела?
Обстановка еще больше накалилась, и Меррик поспешил ее разрядить:
— Разумеется, миледи. Немного погодя я присоединюсь к вам. — Он жестом подозвал дворецкого. — Джеймс, проводите леди Кассандру в музыкальный салон.
Кассандра с нарочитой учтивостью поклонилась старой графине и с гордым видом выплыла из гостиной. Меррик восхищенно посмотрел ей вслед. Она была немного бледна, но в глазах светился все тот же огонь.
— Я не потерплю в своем доме эту беспутную особу, — заявила графиня, как только за Кассандрой закрылась дверь.
— Это мой дом, мама. Я приглашаю любого, кого сочту нужным.
За последнюю неделю они с матерью уже не раз спорили на эту тему. Уайатт всегда уважительно относился к родителям, но перспектива всю жизнь выслушивать наставления матери не улыбалась ему.
— Она оскорбила меня! Ты не можешь позволить, чтобы это сошло ей с рук.
Уайатт весело улыбнулся.
— Я вызову ее на дуэль. По-твоему, какое оружие она предпочтет?
— Уайатт, это очень серьезно! Она бросила вызов обществу, вынудила своего мужа скрываться, чуть не погубила несчастного юношу Шеффинга, а теперь пытается поймать в сети тебя! Ты должен выставить ее за дверь и запретить появляться в нашем доме!
— Мама, не выйди леди Кассандра за Руперта, сейчас она была бы леди Меррик. Мне кажется, ты должна перед ней извиниться. А теперь прошу прощения, но мне нужно поговорить с Кассандрой, Она к нам редко приходит без повода. — Он произнес это тоном, не терпящим возражений. Уайатт вышел из комнаты, пропустив мимо ушей истеричные мольбы матери позвать горничную и принести нюхательную соль.
До его слуха донеслись звуки фортепьяно — Кассандра пыталась подобрать свою любимую мелодию. Это робкое, неумелое исполнение пробудило в его сердце воспоминания о музыкальном вечере у Шеффингов. Как ни странно, тогда они были ближе друг к другу, чем когда оставались наедине. У графа бешено забилось сердце, словно хотело выскочить из груди. Это не что иное, как безумие, размышлял Меррик. Он заразился им от Говардов.
Кассандра склонилась над клавиатурой. В свете свечей собранные в высокий узел волосы казались нимбом вокруг ее головы. Непослушный золотистый локон, выбившись из прически, упал ей на шею. В это мгновение она казалась графу хрупким, почти неземным созданием, и он невольно залюбовался ею.
Она подняла на него взгляд и подвинулась на скамье, чтобы он мог сесть рядом. Меррик уловил нежный аромат сирени, и на него нахлынули волнующие воспоминания. Он взял аккорд и заиграл. Звуки лились из-под его пальцев легко и свободно.
Кассандра не запела, а лишь наблюдала за тем, как его руки, словно птицы, порхают по клавишам. Уайатт вскоре заиграл другую, более сложную мелодию, которая, как он считал, должна ей понравиться. Но вскоре понял свою ошибку. Ему не терпелось услышать, как Кассандра поет, потому что в ее голосе звучала любовь.
— Спойте мне, — прошептал Меррик и заиграл простенькую колыбельную.
На этот раз он выбрал мелодию правильно. В отличие от колыбельной любовная баллада наверняка заставила бы девушку расплакаться. Кассандра запела, но, увы, эффект был уже не тот.
Тогда Уайатт перешел на более энергичную мелодию, словно специально написанную для того, чтобы ее исполнять на два голоса. Кассандра поняла, чего он от нее добивается, и вполне сносно исполнила свою партию. И все же что-то было не так.
Граф понимал, чего ему недостает, однако не собирался уступать. Он выбрал еще более быструю мелодию, которая требовала от исполнителей повышенного внимания и сосредоточенности. Обычно один из исполнителей, не поспевая за бешеным темпом, сбивался, «пускал петуха», и все кончалось веселым смехом. В тот памятный вечер они с Кассандрой исполнили ее гладко, ни разу не сбившись. И все же…
Меррик захлопнул крышку фортепьяно и резко поднялся.
— Позвольте проводить вас домой, пока не разыгралась гроза, — произнес он.
Кассандра приняла протянутую ей руку. Она понимала, что в этом доме они не смогут сказать друг другу то, что хотелось бы.
Граф велел оседлать двух лошадей. Ветер усилился и раскачивал верхушки деревьев. Тучи, словно обезумев, стремительно неслись по небу, и лишь у самого горизонта сквозь серую завесу прорвался солнечный луч. Кассандра бросила взгляд на грозовое небо и взяла графа за руку. Ни он, ни она не надели перчаток, и это прикосновение было исполнено доверия и нежности.
Вскоре привели лошадей, и один из конюхов подсадил Кассандру в седло.