Прикрытие

Давайте сразу кое-что проясним. Я не Гарри Дрезден.

Гарри — чародей. Подлинный, кристально честный волшебник. Он — Гэндальф вколовший внутривенно смесь из героина и «Red Bull», в большом кожаном плаще и с револьвером сорок четвертого калибра в кармане. Он готов плевать в глаза богам и демонам, если считает, что он прав. И к черту последствия! Пока, так или иначе, моему маленькому братцу удается оставаться достойным человеком.

Будь я проклят, если я знаю как. С другой стороны, я давно уже проклят. Меня зовут Томас Рэйт, и я — чудовище.

Компьютер в моём маленьком офисе тихо заиграл, привлекая моё внимание. Я поставил мелодию гимна нацистской

Монстров.

Закончив убирать рабочее место, я глянул на часы. Оставалось пять минут до прихода следующей посетительницы. Я окинул быстрым взглядом салон, улыбнулся постоянной клиентке шутливо бранящейся с молодой стилисткой, работающей с ней, и вышел в холл. Повернув за угол, я спустился вниз по узкой лестнице и прошел десять футов по вызывающему клаустрофобию коридору, чтобы добраться до своего офиса. Сев за стол я движением мышки пробудил ноутбук к жизни. «Антивирус» просканировал письмо, и музыка снова заиграла, просигналив, что оно безопасно. Звук прозвучал с такой громкостью, что обычный человек смог бы услышать мелодию максимум от лестницы, но никак не из конца холла. Письмо от admin@whitecourt.com было пустым, но в теме значилось:

Ох.

Супер.

Только этого мне не хватало.

На самом деле я никогда не наслаждался общением с этой половиной моей семьи, даже когда предметом беседы было что-то скучное — как например бизнес, имеющий отношение к войне между Вампирскими Коллегиями и чародейским Белым Советом. Чтобы это ни было, то во что меня хотела втянуть Лара, было плохой новостью.

Но когда это касалось Забвения, это было еще хуже.

В моем мобильном номер Лары был забит в быстрых вызовах. Я позвонил ей.

— Брат мой, — промурлыкала моя старшая сестра сладким, как мед голосом. Это был такой голос, который заставлял мужчин фантазировать на всякие грязные темы, которые они никогда не осуществят в действительности. — Ты мне почти не звонишь нынче.

— Я тебе никогда часто не звонил. Только периодически. — Я игнорировал соблазн, скользивший у неё в голосе. Она недавно питалась… или собиралась питаться сейчас.

— Чего ты хочешь?

— Ты получил моё письмо?

— Да.

— Есть проект, который я думаю, тебя заинтересует.

— Почему?

— Посмотри на него, — подсказала она. — Ты все поймешь.

Линия предположительно была безопасной, но мы оба знали цену такой безопасности. Ни один из нас не упомянул бы деталей по телефону и мы, конечно, не будем использовать слово «забвение». Слишком много Венаторов было раскрыто, слишком поздно мы осознали, что у врагов очень тонкий слух, и они могут без промедления принести войну в дома тех, кто беспечно небрежен и не следит за своим языком.

Прошло уже, примерно, восемь лет с тех пор, как я ввязался в войну Забвения. Я предполагал, я должен был знать, что у меня не получится избегать борьбы вечно. Лара — единственный другой Венатор Белой Коллегии, была совершенно занята её текущей деятельностью, а именно — проводя дни, манипулируя нашим отцом, как марионеткой, подвешенной на сверхъестественных ниточках, и управляя Белой Коллегией из тени позади его трона. Конечно, если что-то действительно случилось, она отправит меня одного улаживать все дела.

— Я занят, — сказал я ей.

— Ухаживаешь за питомцами? — протянула она. — Подстригаешь им мех? Проверяешь на блох? Приоритеты. Не забывай о приоритетах, брат мой.

Лара особенно раздражающая, когда у неё есть дело.

— Где ты хочешь встретиться?

Она рассмеялась, теплым, почти осязаемым голосом.

— Томми, Томми, мне, конечно, льстит, что ты хочешь побыть со мной, но нет. У меня не так много времени, чтобы проводить его, играя в твои игры. Я послала курьера со всем, что тебе надо, и… Мммммм… — Её голос превратился в чувственное, пронизанное удовольствием мурлыкание. — Ты знаешь правила. Не задавай слишком много вопросов, брат мой, — проворковала она. — Не забивай такую симпатичную голову всякими сложными вещами. Поезжай в свою квартиру. Поговори с курьером. Возьми задание. Или у тебя и у меня будет очень…. ааахххх….. дааа…. — Её дыхание ускорилось. — Очень серьёзная ссора.

Я услышал на заднем фоне другие характерные звуки и другой голос. Женский. Может быть два. Большинство из моей семьи не страдают тем, что вы зовете разборчивостью, когда это касается питания на смертных.

— Я бы сказал тебе, что ты была гораздо более приятной особой, до того, как ввязалась в эти игры серого кардинала, Лара, — сказал я. — Но ты и тогда была редкой сучкой.

Я положил трубку, прежде чем у нее появилась возможность мне ответить и, размышляя, поднялся по лестнице. Это всегда полезно, хорошенько подумать, пока есть время, прежде чем нагрянет настоящий ошеломляющий кризис. Таким образом, когда он приходит у тебя есть доли секунды на принятие решения, прежде чем что-то пришедшее из-за грани небытия начнет разрывать на кусочки твою душу, ты можешь пропустить излишние сомнения, сразу начав делать ошибки.

Когда ты имеешь дело с кем-то таким же умным, хитрым и порочным, как моя сестра, ты ничего не приминаешь за чистую монету. Она задумала что-то. И чем бы это ни было, это включает в себя давление на меня, чтобы я торопился. Лара хочет, чтобы я поспешил и действовал вслепую. Если она хочет, чтобы я что-то сделал, то, самое лучшее для меня не делать этого.

К тому же я не хотел, чтобы Лара начала думать, что я побегу куда угодно по её приказу всякий раз, когда она щелкнет пальцами. Еще более важным было то, что я не хотел попадать в зависимость от неё. Это был бы первый необратимый шаг к тому, чтобы попасть в еще более жесткие тиски, как она уже проделала с нашим отцом.

В любом случае я пока не мог уйти, у меня еще была работа.

И я был голоден.

Мишель Мэрион — старшая дочь уважаемого сенатора Мэриона, представляющего великий штат Иллинойс — приехала на стрижку, на пару минут раньше назначенного времени. Мои клиенты почти всегда так делают, особенно более юные. Мишель была брюнеткой, хотя этого нельзя было определить по её внешнему виду. Только её парикмахер знает об этом.

— Томас! — воскликнула она с европейским акцентом и улыбнулась мне. — Что ты сделал со своими волосами?

Я подстригся немного короче после того, как запущенная убийцей фейри горящая стрела опалила большой участок моих волос, — но это не та история, которой следует делиться со своими клиентами, особенно когда ты изображаешь модного французского стилиста.

— Дорогая, — произнес я, беря её за руки и целуя в обе щеки. Стоило моей коже коснуться её, как внутри меня вспыхнул Голод. Демон радостно встрепенулся и буквально через один или два удара сердца она затрепетала, её пульс ускорился и зрачки расширились. Голод повторил мне то, что всегда говорил о Мишель. Несмотря на то, что она выглядела очаровательной, благовоспитанной и нежной, её подавляемые желания были гораздо более темными, что делало её легкой добычей. Пальцы, скользящие сзади по её волосам, ощущение мужского тела, прижавшего её к стене — это было то, о чем она фантазировала. Она бы последовала за мной через холл по лестнице вниз без единого возражения. Я мог взять её там. Я мог удовлетворить её жажду, накормить Голод, забрать её жизнь и наполнить свою. Я мог оставить свою метку, разъедающую ей ум и душу, что заставило бы её постоянно приходить ко мне — охотно, пылко, страстно, чтобы получать еще. Снова, и снова, и снова…