Прилив победы
Шрифт:
Да, северо-западная часть Деканского плоскогорья полностью потеряна, если не считать Бхаруча и низин вдоль реки Нармада. Но покорение малва империи Андхра произошло всего несколько лет назад, и этот регион никогда не был включен в империю малва. Даже южная и восточная части покоренной Андхры были упрямыми и беспокойными. А северо-запад — Махараштра, земля маратхи — никогда не прекращал сражаться в открытую, даже до того, как Шакунтала убежала из плена и у восставших появилась цель.
Что касается кушанов…
«Они никогда полностью не входили в социальную структуру малва, — сказал Эйд. — Они не считались привилегированными, как йетайцы, с ними никто не нянчился, они не были связаны обычаями и клятвами, как раджпуты — квадратный колышек в круглой ямке. И так было всегда, даже в самые лучшие времена. Они обязательно бы вырвались, если бы им представился какой-то шанс».
После секундного молчания Эйд продолжил:
«Нельзя сказать, что государство малва „трещит по швам“, пока не восстанет самое сердце империи: Гангская равнина, на которой живут десятки миллионов поденных малва. Не только восставшие в лесах Бихара и Бенгалии, а крестьяне с равнин и люди из великих городов. Вот кто нам нужен. А они не станут восставать — после бойни в Ранапуре, — пока не увидят реального шанса на победу. А его нет, пока империя остается нерушимой и малва преданы йетайцы и раджпуты».
И снова Эйд замолчал. Затем пришла вполне довольная мысль:
«Все равно… я думаю, справедливо сказать, что трещины появляются. Большие трещины».
Велисарий ничего не ответил. В следующие минуты, когда один крупный взрыв следовал за другим, возвещая о разрушении Бароды, он даже не побеспокоился следит за городом. Полководец повернулся в седле и смотрел на северо-восток. Где-то там, за горизонтом, лежала Раджпутана. Суровая и бесплодная горная местность была кузницей, из которой выходили раджпутские воины.
«А если начнут трещать они…»
«У малва все еще останутся йетайцы, — предупредил Эйд. — Йетайцам некуда идти. В особенности, если Кунгас заново завоюет земли бывшей Кушанской империи, где обитали когда-то йетайцы. До того, как они приняли предложение стать самым привилегированным классом в Индии после самих малва».
Велисарий хитро улыбнулся.
«Больше некуда идти? Не будь так уверен в этом, Эйд. Предприимчивые люди — в особенности те, кто в состоянии видеть дальше собственного носа — способны найти пути отхода почти в любой ситуации. Что там сказал тот человек? Тот, из будущего, которое могло бы быть. Ты рассказывал мне о нем, у него еще так много мудрых изречений».
«Сэмюэл Джонсон 32 . Будьте уверены, сэр: когда человек знает, что его повесят через две недели, это великолепно помогает ему сконцентрироваться».
Глава 23
ДЕКАНСКОЕ ПЛОСКОГОРЬЕ
Осень 533 года н.э.
Рана Шанга не сводил взгляда с трона слоновой кости, на котором восседало рыхлое тело господина Венандакатры. Не с самого гоптрия Деканского плоскогорья. Во многом как и лицо Венандакатры — которое Шага изучил даже слишком хорошо за те недели, которые армия Дамодары находилась на Деканском плоскогорье — трон был вырезан так, что состоял из многочисленных сложных изгибов и полостей.
32
Джонсон, Сэмюэл (1709-1784) — английский писатель, лексикограф. Составитель «Словаря английского языка», автор «Жизнеописания наиболее выдающихся английских поэтов».
Но царю раджуптов было гораздо легче смотреть на трон, чем на господина-малва, который на нем сидел. В конце концов, предмет мебели был вырезан рукой простого ремесленника, а лицо Венандакатры, больше похожее на морду толстой жабы или ящерицы, сформировали пороки и прихоти.
Царь раджпутов на мгновение задумался об этом сравнении. И нашел, что это помогает ему сдерживать ярость. В последнее время, когда его гнев, казалось, угрожал вылиться наружу, Шанга направлял их на безвредную фантазию о том, как бы разрушить этот проклятый трон, разбить на мелкие кусочки вместо того…
Господин Венандакатра наконец прекратил рвать, метать и поливать грязью войска раджпутов, составлявших сердце армии Дамодары. Начал говорить сам господин Дамодара. Звук спокойного и ровного голоса командира прорвался сквозь гнев и ярость, затуманивающие разум Шанги.
Царь поднял глаза и перевел взгляд на Дамодару. Командующий армией малва, недавно прибывшей на Деканское плоскогорье, удобно откинулся на своем стуле. Очевидно, он был расслаблен и чувствовал себя вполне свободно.
— …пожалуйста, расскажи о своем неудовольствии императору и Нанде Лалу, — говорил Дамодара. Говорил спокойно, почти безмятежно. — Пожалуйста, господин Венандакатра! Сделай мне одолжение! Возможно, император прислушается к твоим словам — хотя это и маловероятно — и отправит меня и мою армию куда-то в другое место. Участвовать в войне вместо того, чтобы удовлетворять прихоти испорченного ребенка.
В ответ на оскорбление Венандакатра зашипел. Он стал клекотать, как индюк, в ярости и негодовании, но все еще спокойный голос Дамодары прошел сквозь этот поток брани, как раскаленный нож.
— В равной мере глупого и испорченного ребенка. Я говорил тебе с самого начала, что даже раджпуты и йетанские следопыты не могут соперничать с маратхи Рао на их собственной земле. У Пантеры по всей Великой Стране разбросаны укрепленные крепости. Если мы противостоим ему в долинах, он отступает в горы. Если мы осаждаем форты — что легче сказать, чем сделать, Венандакатра, — он спускается в долины. И каждый раз выпускает из нас все больше крови.
Венандакатра продолжал клекотать.
Дамодара фыркнул. Насмешливо и раздраженно.
— Со дня моего прибытия я говорил тебе, чтобы ты прекратил свою ужасающую кампанию. Убийства и пытки деревенских жителей-маратхи не приводит ни к чему, кроме пополнения армии Рао. К этому времени, по самым скромным оценкам, она такого же размера, как моя. А по моим — в полтора раза больше.
Клекот возобновился, и на этот раз в нем можно было различать более-менее четкие фразы.
— Я тебя самого посажу на кол… Я — двоюродный брат императора… А ты только дальний родственник… Отказ соблюдать субординацию, выход из подчинения, предательство… На короткую палку…
— Замолчи! — рявкнул Дамодара. Впервые военачальника-малва покинуло обычное спокойствие. — Как именно ты предлагаешь посадить меня на кол, ты, мерзкое создание?
Круглое лицо Дамодары исказила ухмылка. Он махнул рукой в сторону телохранителей Венандакатры. Пять йетайцев стояли в дальней части зала для приемов. Они, казалось, немного нервничали.
— С их помощью? — спросил Дамодара. Его ухмылка превратилась в дикую улыбку. Сидящий рядом с ним Шанга небрежно положил могучую руку на рукоять меча. Этот меч сам по себе был легендарным в Индии даже до начала войны. Теперь легенда стала только известней.