Приманка для мужчин
Шрифт:
Он говорил еще что-то — столь же пошлое и затертое.
— Обойдешься. Я ухожу, — буркнула Джолин, часто моргая, чтобы загнать назад слезы. Может, ей не хватает гордости, чтобы послать его и не спать с ним, но плакать у него на глазах она не станет, черта с два. Она оттолкнула его руки и снова шагнула к двери.
— Я подожду тебя здесь, — вкрадчиво промурлыкал Ричард.
Джо замерла, едва коснувшись облезлой бронзовой ручки, собираясь с силами, которых ей вечно не хватало, когда он появлялся на пороге.
— Не утруждай себя.
ГЛАВА 5
— Вам
Элизабет в комнату, сунула ей в руки чашку черного кофе и кинулась обратно к посту, захлопнув за собой дверь.
Элизабет отставила кофе и вытащила из сумки сигарету. На письменном столе блеснула бронзовая табличка с жирными черными буквами: «СПАСИБО ЗА ТО, ЧТО ВЫ НЕ КУРИТЕ». Она положила табличку надписью вниз и закурила. Пусть Янсен благодарит других, а она после всего, что ей пришлось сегодня вынести, заслужила по крайней мере одну сигарету.
Зажигалка у Элизабет была плоская, тонкая, с гравировкой на матовом золотом корпусе «Б. от Э. с любовью» — безделушка на память, из тех, что ей удалось прихватить с собой, когда Брок выставил ее за дверь их семейного гнездышка в Стюарт-Тауэр. И «Никон», лежащий сейчас на стуле напротив с нацеленным в потолок дорогущим объективом «Хассельблад», тоже оттуда. Пустячок, а приятно.
Не то чтобы Элизабет одобряла воровство, вовсе нет. Весь ее цинизм был исключительно для самозащиты, а вообще она прекрасно знала, что такое хорошо и что такое плохо, и свято верила в справедливость. Но иногда приходится стоять за себя, и, если разобраться по справедливости, Брок во время бракоразводного процесса сильно попортил ей кровь, так что зажигалку и фотоаппарат можно расценивать как частичную компенсацию за упадок сил и моральное опустошение, навалившиеся на нее после развода. Мало, но лучше, чем ничего.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Элизабет стала кружить по кабинету, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что за человек Дэн Янсен. Не то чтобы это действительно было ей интересно. Судя по первому впечатлению, Дэн Янсен — ублюдок, каких мало, просто врага надо знать в лицо, это она когда-то запомнила на всю жизнь. И потом, если уж так вышло, надо использовать время с толком и собирать материал для будущей статьи. Конечно, «Клэрион» — не ежедневная газета с миллионным тиражом, а всего-навсего городской листок, выходящий раз в неделю в богом забытой глуши, но профессионал и в глуши профессионал, и она будет работать как надо.
Кабинет у Янсена был самый обыкновенный, с белыми стенами и большим, наглухо закрытым жалюзи окном в холл. Пол затянут серым ковровым покрытием. Стелла-5ки с рядами черных
Дэн Янсен аккуратен. Дурной знак. Аккуратные мужчины любят контролировать абсолютно все и всех вокруг себя. Брок тоже был патологически аккуратен и хотел управлять всем миром. Письменный стол Дэна Янсена свидетельствовал о полном контроле над обстановкой: папки пронумерованы, снабжены одинаковыми белыми наклейками, выстроены в идеально прямую линию, как солдаты на параде, пресс-папье без единого пятнышка, ручки в особой подставке рассортированы по цвету чернил.
Рядом с телефоном Элизабет обнаружила единственный в кабинете личный предмет — деревянную рамочку, и взяла ее в руки. С фотографии застенчиво улыбалась девчушка лет десяти-одиннадцати, совсем маленькая, еще не успевшая повзрослеть. Каштановые хвостики, смешно наморщенный нос, россыпь веснушек на щеках. Девочка стояла на лужайке, одетая в мешковатые шорты и ярко-оранжевую майку, с листком бумаги в руках, на котором разноцветными фломастерами было выведено: ПАПОЧКА, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.
Элизабет чуть не села от удивления. Папочка.
— Господи помилуй, — пробормотала она, — нашлась же такая, что вышла за этого сукина сына.
— Уверяю вас, она уже давно осознала свою ошибку, — язвительно сказал мужской голос у нее за спиной.
Элизабет резко обернулась, умудрившись одновременно сделать виноватое лицо и смахнуть на пол чашку с кофе.
— Ах, черт! Простите.
— Лоррен, принесите, пожалуйста, салфетки, — выглянув в холл, невозмутимо попросил Дэн.
— Я искала пепельницу, — соврала Элизабет, совершенно не готовая встречаться с ним взглядом, но он уже повернулся к ней лицом. Она присела на корточки, взяла чашку и, чтобы как-то оправдать свое положение, стала тереть кофейное пятно на ковре найденным в кармане джинсов бумажным носовым платком.
— Я не курю. — Аккуратно поддернув брюки, он опустился на ковер рядом с нею, криво улыбнувшись. — И вам не советую.
Элизабет принужденно рассмеялась и затушила сигарету в чашке.
— Что же мне тогда останется в жизни, кроме овсянки по утрам?
— Для начала скажите правду, — спокойно ответил Дэн.
От его близости Элизабет почему-то стало трудно дышать, и она сделала глубокий вдох. Он не пытался до нее дотронуться, но она все равно чувствовала его, как если бы он протянул к ней руку и погладил по плечу.
Она невольно отпрянула, но ударилась спиной о стол и поняла, что он поймал ее. Ощущение было не из приятных.
— Говорить правду — моя работа, шериф, — возразила она, стараясь не задыхаться слишком заметно.
— Неужели? Я думал, вы репортер.
— Шериф, вот салфетки.
Услышав строгий, осуждающий голос Лоррен, Дэн поднялся на ноги и взял у нее пачку салфеток.
— Спасибо, Лоррен.
— Тем, кто стоит на улице, я сказала, что вам нечего им сообщить, но они не уходят. Видимо, ждут ее, — заявила секретарша, окидывая Элизабет осуждающим взглядом.