Примечания к письмам

Лермонтов Михаил Юрьевич

Наталья Алексеевна (см. «Лит. наследство», т. 45–46, 1948, стр. 662, 670–671 и 687).

Григорий Васильевич Арсеньев. Письмо Г. В. Арсеньева, о котором упоминает Лермонтов, до нас не дошло.

Е. А. Арсеньевой

Печатается по автографу — ЦГАЛИ, ф. 276, оп. 1, № 78, 2 л.

Впервые опубликовано В. А. Мануйловым в «Лит. наследстве» (т. 19–21, 1935, стр. 511).

Датируется концом апреля — началом мая 1836 года на основании слов «последнее мое письмо от 25-го апреля» и по сопоставлению с предыдущими письмами. Письмо Лермонтова от 25 апреля до нас не дошло.

Андрей Иванович Соколов (1795–1875), камердинер Лермонтова, женатый на Дарье Куртиной, тарханской ключнице Е. А. Арсеньевой. О Соколове и его жене

Арсеньева упоминает в своем письме к Лермонтову 18 октября 1835 года. Сохранилась записка С. А. Раевского от 21 февраля 1837 года к А. И. Соколову.

Григорий Васильевич — Арсеньев.

«Квартиру я нанял на Садовой улице в доме князя Шаховского». Дом князя Шаховского находился на Садовой улице против пожарной каланчи (см. «Книгу адресов С. Петербурга на 1837 г.», составленную К. Нистремом, СПб., 1837, стр. 859).

«великий князь» — Михаил Павлович.

С. А. Раевскому

Печатается по Соч. под ред. Висковатова (т. 5, 1891, стр. 413), где появилось впервые.

Автограф не известен.

Написано 27 февраля 1837 года, когда Лермонтов был отпущен домой после ареста за стихотворение «Смерть Поэта». О подробностях ареста Лермонтова и Раевского и следствия над ними см. П. Е. Щеголев. Книга о Лермонтове, вып. I. 1929, стр. 265–267.

«…я виной твоего несчастия». Раевский ни в чем не упрекал и даже решительно оправдывал своего друга. Уже много лет спустя, 8 мая 1860 года, он писал А. П. Шан-Гирею: «Я всегда был убежден, что Мишель напрасно исключительно себе приписывает маленькую мою катастрофу в Петербурге в 1837 г. Объяснения, которые Михаил Юрьевич был вынужден дать своим судьям, допрашивавшим о мнимых соучастниках в появлении стихов на смерть Пушкина, составлены им вовсе не в том тоне, чтобы сложить на меня какую-нибудь ответственность, и во всякое другое время не отозвались бы резко на ходе моей службы; но к несчастью моему и Мишеля, я был тогда в странных отношениях к одному из служащих лиц. Понятия юриста студента Московского университета часто вовлекали меня в несогласия с окружающими меня служаками, и я, зная свою полезность, не раз смело просил отставки. Мне уступали, и я оставался на службе при своих убеждениях; но когда Лермонтов произнес перед судом мое имя, служаки этим воспользовались, аттестовали меня непокорным и ходатайствовали об отдаче меня под военный суд, рассчитывая, вероятно, что во время суда я буду усерден и покорен, а покуда они приищут другого — способного человека. К счастию, ходатайство это не было уважено, а я просто без суда переведен на службу в губернию; записываю это для отнятия права упрекать память благородного Мишеля» («Русск. обозрение», 1890, кн. 8, стр. 742–743; ср.: П. Е. Щеголев. Книга о Лермонтове, вып. I. 1929, стр. 268–269; ср. свидетельство А. Г. Философовой в письме от 27 февраля 1837 года («Лит. наследство», т. 45–46, 1948, стр. 672). Говоря о ненависти к нему одного из «служащих лиц», Раевский, по всей вероятности, имел в виду своего начальника — директора Департамента военных поселений, всесильного графа Петра Андреевича Клейнмихеля (1793–1869), который и распорядился об аресте Раевского. Одновременно генерал-адъютант Клейнмихель был и дежурным генералом Главного штаба, где Лермонтов находился под арестом и где велось следствие по «Делу о непозволительных стихах». Вероятно, именно об этом пишет Лермонтов Раевскому: «Дубельт говорит, что и Клейнмихель виноват».

Дубельт Леонтий Васильевич (1792–1862), начальник штаба жандармского корпуса, находился в свойстве со Столыпиными и Мордвиновыми: он был женат на двоюродной тетке А. А. Столыпина-Монго и бывал запросто в доме Мордвиновых. Через них Лермонтов и мог узнавать подробности о ходе судебного дела.

С. А. Раевскому

Печатается по Соч. под ред. Висковатова (т. 5, 1891, стр. 414), где появилось впервые.

Автограф не известен.

Датируется первыми числами марта 1837 года, когда после окончания «Дела о непозволительных стихах» на смерть Пушкина Лермонтов был освобожден из-под ареста и находился под домашним арестом (почему

он и пишет: «Как только позволят мне выезжать»).

Краевский Андрей Александрович.

«…вторично приступлю к коменданту» — очевидно, Лермонтов подавал коменданту прошение о свидании с Раевским.

С. А. Раевскому

Печатается по «Русск. старине» (1884, т. 42, кн. 5, стр. 390).

Автограф в настоящее время не известен, в 1916 году он находился у И. Е. Цветкова (см. Соч. изд. Академической библиотеки, т. 4, 1916, стр. 403).

Около 19 марта 1837 года, направляясь на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк, Лермонтов выехал из Петербурга. Настоящее письмо написано незадолго до отъезда.

«ты меня обрадовал своим письмом». Письма Раевского к Лермонтову не сохранились. Судя по письму Раевского к А. П. Шан-Гирею (см. примечание к письму № 23), Раевский писал Лермонтову о том, что не считает его виновником своей ссылки. Кроме того, по-видимому, Раевский надеялся на смягчение наказания, а может быть, и на прощение.

«Бабушка хлопочет у Дубельта» — Е. А. Арсеньева воспользовалась своим знакомством с Дубельтом, хлопоча о смягчении участи С. А. Раевского.

Афанасий Алексеевич Столыпин (1788–1866), родной брат Е. А. Арсеньевой. Он был женат на Марии Александровне Устиновой. Участвовал в Отечественной войне 1812 года. Отличился в Бородинском сражении. М. Н. Лонгинов характеризует Афанасия Алексеевича как «храброго артиллериста» и сообщает, что он был «потом саратовский губернский предводитель дворянства, памятный Москве, где проживал очень долго, — своим хлебосольством, радушием и веселым, хотя и солидным умом… Лермонтов особенно любил Афанасия Алексеевича» («Русск. старина», 1873, т. 7, стр. 381).

«Сегодня мне прислали сказать, чтоб я не выезжал, пока не явлюсь к Клейнмихелю, ибо он теперь и мой начальник». Появляться в форме лейб-гвардии Гусарского полка Лермонтов уже не мог; пока не было готово новое обмундирование Нижегородского драгунского полка, Лермонтову нельзя было выезжать из дому. Первым, к кому Лермонтов должен был явиться в новой форме, был дежурный генерал Главного штаба граф П. А. Клейнмихель: как директор Департамента военных поселений он был и начальником С. А. Раевского. П. А. Висковатов утверждал, что после слова «начальник» в оригинале письма шли слова, представляющие неудобную для печати, весьма резкую характеристику Клейнмихеля. С этим, вероятно, связана просьба Лермонтова сжечь записку.

«Les grands noms se font `a l'Orient» — «Великие имена создаются на Востоке».

М. А. Лопухиной

Печатается по автографу — ГПБ, Собр. рукописей М. Ю. Лермонтова, № 23, 2 л. Карандашные пометы: «1837 года с Кавказа», «7» (дважды).

Впервые опубликовано с пропусками в «Русск. архиве» (1863, № 5–6, стлб. 428–429). Пропущена фраза от слов «Alexis a-t-il» до «adieu». Полностью опубликовано в Соч. под ред. Ефремова (т. 1, 1887, стр. 465–467).

Николай I совершил поездку по Кавказу и Закавказью осенью 1837 года. На этом основании к 1837 году следует отнести и данное письмо.

«…votre soeur» («…сестре вашей») — по всей вероятности, Варваре Александровне Лопухиной-Бахметевой.

«…je suis maintenant aux eaux» («…я теперь на водах») — Лермонтов выехал из Москвы 10 апреля 1837 года (см. «Лит. наследство», т. 45–46, 1948, стр. 727). По дороге Лермонтов простудился и, прибыв в Ставрополь, поступил в госпиталь, откуда был переведен в Пятигорский военный госпиталь «для пользования минеральными водами». Письмо к М. А. Лопухиной написано вскоре после приезда в Пятигорск.

«J'ai ici un logement fort agr'eable» («У меня здесь очень славная квартира»). Сотрудники музея «Домик Лермонтова» в Пятигорске считают, что в 1837 году Лермонтов жил в доме полковницы Тарановской. Ныне это дом № 16 по Лермонтовской улице (угол ул. Анджиевского), рядом с «Домиком Лермонтова» (Лермонтовская ул., д. № 18, бывший дом В. И. Чиляева, где поэт жил с А. А. Столыпиным летом в 1841 году).

«…a rendu la force a mes pieds» («…укрепило мои ноги»). Лермонтов, по его словам, «приехал на воды весь в ревматизмах».