Принц Черного моря
Шрифт:
– Ма, как ты думаешь, человечки не вернулись обратно, за искусственным глазом?
– Вряд ли, они же понимают, что без нас они его не достанут.
Дельфины разогнались и подпрыгнули высоко в воздух. На Лысом камне снова сидели их недавние знакомые. Мать понимала, что лучше держаться подальше от людей, трудно угадать их намерения. Но с другой стороны, прикоснуться к чужой цивилизации всем интересно, и они, дельфины не составляют исключения. Ей самой захотелось сплавать к Лысому камню.
– Только не вздумай больше хулиганничать, – предупредила мать.
– Обещаю, – заверил ее
На этот раз, когда они приплыли к Лысой скале, толстый сидел на ее макушке и пел жалобную песню.
– Видишь, что ты натворил, наверно ему дома досталось, – сказала мать Жмыху.
– Я у него попрошу прошения, пусть не воет так, а то я заплачу.
Жмых затрещал и, высунув голову из воды, почти лег на скалу. Ему до слез было жалко толстого. А тот, не переставая выть, подвигался к ее краю и вдруг совершенно неожиданно плеснул чем-то белым и тягучим прямо в открытую пасть дельфиненку. Жмых со страхом сомкнул челюсти и нырнул. По языку растекалась непередаваемая вкуснота. Рядом плавала испуганная мать.
– Выплюнь сейчас же, выплюнь сейчас же, – был слышен ее грозный приказ.
А Жмых растягивая удовольствие облизывал нёбо.
– Мама, он меня угостил чудесным напитком. Я ничего подобного никогда не ел. У него там еще должно остаться.
А мать переживала за сына. Она часто видела людей плавающих на больших кораблях, и знала, что те отбросы, что человек выбрасывает за борт нельзя использовать в пищу. А здесь не выбросили, а влили струю прямо в рот ее сыну. Она спросила:
– Как ты себя чувствуешь, сынок?
– Как во сне, сладко аж жуть.
Теперь попробовать решила и она сама. Могучий Чих, ее родной брат рассказывал: что иногда в дельфинарии давали что-то сладкое, неужели это то? Оба дельфина выпрыгнули на поверхность, подставив открытые рты.
Толстый человечек оказался храбрецом, он, не мешкая, соскользнул в воду и влил приличную порцию невероятной сладости в рот обеспокоенной матери. Следующая порция досталась Жмыху. Мать-дельфиниха выплюнула приторную жидкость в воду. Как разбавленное молоко, только приправленное сахаром, и что в нем хорошего нашел Жмых? У нее молоко в десять раз жирнее и лучше. Но на этом чудесное знакомство не прекратилось. Толстый оказался просто чародеем, он стал, как скребком почесывать по гладкой коже сначала Жмыха, а потом и ее мать. Какая же у него нежная рука. Не надо искать и скалы, чтобы о нее потереться. Дельфины просто млели. И в это время в воду с Лысой головы спрыгнул второй, черненький агрессор. Дельфины сразу нырнули на глубину.
– Жадный какой, – завопил Жмых. – Он сейчас у толстого отберет бутылку.
Но сосуд с необыкновенным лакомством остался в руках толстого, а после небольших препирательств черненький полез наверх.
– Главный у них толстый, – сделал вывод Жмых, – видишь, он не отдал бутылку, нам все достанется. Поплыли к нему.
Дельфины оказались рядом с толстым. Но он больше не предложил живительного напитка, а стал показывать, что ищет что-то на дне.
– Мама, он хочет, чтобы мы ему достали искусственный глаз, – догадался Жмых, – давай я сплаваю.
– Не торопись, – она его остановила, – как только ты принесешь им его, тебя перестанут кормить. Надо схитрить,
Жмых был полностью согласен с матерью, чего сразу отдавать искусственный глаз, когда можно доить и доить толстого. И завтра можно будет его вернуть. Он поплыл вместе с нею, высматривая на дне человеческую обувку. Это была кроссовка, только не пара, а одна штука.
– Зачем она им? – спросил Жмых.
– Стыдно, что плавников нет, вот и прячут в них ноги.
Мать-афалина понесла кроссовку Даниле.
Но наверху случился непредвиденный казус. Тот, кто принес кроссовочку, а это была мать, тому толстый и захотел дать порцию сладости. Только мать-дельфиниха отказалась. А толстый Жмыху даже не предложил полакомиться. Возмущенный несправедливостью Жмых полетел рыскать по дну. Где-то недалеко он видел такую же резиновую вещь. Через несколько минут в руках у Данилы оказалась старая калоша. Наконец, Жмых получил свою порцию вкуснятины. Бутылка начала пустеть.
– Мама сделай что-нибудь, чтобы они и завтра принесли нам божественного напитка, – запричитал Жмых.
– Не волнуйся, мне твой дядя Могучий Чих рассказывал, что они больше всего любят, – успокоила его мать.
– Что?
– Любят перед другими показать, как они здорово плавают. Я его сейчас мимо пляжа провезу, пусть потешит свое самолюбие. Может быть, там девочка какая сидит.
– А это кто?
– Женская особь, твой дядя Могучий Чих рассказывал, что когда одна такая особь приходила в дельфинарий, у того, кто ухаживал за дельфинами и ходил по бортику, всегда кровяное давление поднималось, и валилось все из рук. Он невменяемым становился, начинал ее ревновать к твоему дяде.
Вот так толстому и повезло, что его прокатили мимо пляжа. Дельфины еще немного покрутились рядом с Лысой головой. Но бутылка была пуста. Объем съеденного соответствовал пустому объему бутылки. Ничего из нее больше не вытечет, об этом хорошо знала мать.
– Хватит на сегодня, сегодня одному достали обувку, завтра другого обуем, – пообещала она Жмыху. – Пора и честь знать.
Дельфины красивыми прыжками удалялись от Лысой головы. Когда они уже порядочно отплыли в море, мать все еще продолжала ему выговаривать:
– Видишь, какие гостеприимные оказались человечки. Зря ты, Жмых, посбивал с них искусственный глаз.
– Кто же знал, что он не особенный, а самый обычный. Ничего страшного, и своими двумя обойдутся. Зато завтра, представляешь, сколько сладости они принесут за искусственный глаз, если сегодня за старую обувку столько дали.
Мать при очередном прыжке тревожно посмотрела на небо.
– Смотри Жмых, по-моему, шквал приближается, как бы он в смерч не превратился. Ребята могут в него попасть. Они ведь не плавают так хорошо, как мы. Их может о скалы разбить. Поплыли быстрее назад, посмотрим нельзя ли им чем помочь?.