Принц для Сумасшедшей принцессы
Шрифт:
– Немыслимо. – Смерть смирнехонько примостилась рядом, проникновенно заглядывая мне в глаза. – Ты не желаешь просто так наслаждаться всеми прелестями земного бытия? – В глубине ее зрачков закручивались два огненных протуберанца, пытающиеся лишить меня воли и разума, подчинив себе.
– Нет, не желаю, – хмыкнула я, не отводя взгляда, – если моя жизнь не несет осмысленной составляющей. Я – не амеба и не растение. Мне в одинаковой степени дорого все – победы и потери, боль и радость… Жизнь наполнена смыслом лишь в том случае,
– Поправшая судьбу! – смущенно бормотнула королева. – Так вот почему тебе дали столь странное прозвище. Храбрость – она ведь сродни сумасшествию…
– А сумасшествие – обратная сторона гениальности! – веско закончил за нее Генрих, неслышно подошедший к помосту и занявший свободное место с другой стороны от меня. – Но вот хранить в сердце боль я бы не советовал…
– Ты просто еще не научился ее ценить! – мягко парировала я. – Боль утрат становится тем внутренним стержнем, который делает нас сильнее…
– Я могу избавить тебя от боли и воспоминаний, – черная роза в пальцах Смерти плавно качнулась в мою сторону, – стереть их из твоей памяти!
– Нет. – Я поспешно отодвинулась на безопасное расстояние. – Я дорожу моим прошлым и не променяю его ни на что. Будущее строится на прочном фундаменте прошлого, а не на зыбучих песках домыслов или хрупком мираже мечты.
– О да, в этом ты права! – согласно вздохнула Смерть. – Ты освободила Радужный уровень от тирании Ринецеи и восстановила разрушенный Звездный мост. Поэтому я смогла отыскать душу моего умершего возлюбленного и теперь обязательно дождусь следующего рождения Джаспера. После этого я смогу встретиться с ним снова…
– Мило, – с нотками зависти в голосе съязвил Генрих. – Каждый получил желаемое: Грей – Аолу, ты – Джаспера. А как же я?
– А что – ты? – лукаво переспросила Смерть, искусно разыгрывая непонимание.
Генрих сердито пригладил свои ухоженные усики:
– Ты зачитывала мне пророчество, высеченное на стене этой пещеры. Ты обещала, что я обрету свою любовь!
– С ней? – продолжала забавляться Смерть, драматично указывая на меня. – Да ну?
Меня рассмешило кислое выражение его лица.
– Ну это уже нечестно, – по-мальчишески надулся барон. – Расскажи ей, – он фамильярно дернул меня за рукав, – о нашей сделке…
– Сделка? – нахмурилась королева, ее губы исказила брезгливая гримаска. – Ох уж эти мужчины… Зачем ты повелась на его уловки, внучка?
– Я выполню свое обещание, – вспыхнула я. – Я буду с тобой, Генрих!
– Хочешь, я заберу тебя к себе? – нежно предложила любящая бабушка.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, – но я должна думать о детях…
– Хорошо. – Черная роза в ее пальцах источала обволакивающий аромат, притягательный и вместе с тем отталкивающий. – Я подожду – я умею ждать…
Но тут я случайно вспомнила о непонятных намеках Логруса, вскользь упоминавшего о необходимости нашего с Генрихом союза и о его значимости для будущего всей Земли.
– Вы что-то от меня скрываете, – убежденно заявила я, тщетно силясь найти логическое обоснование странному сводничеству великого демиурга. – Нас с Генрихом должно связать нечто гораздо большее, чем просто цинично заключенная сделка. Не так ли?
– Да, – коротко кивнула королева. – Но стоит ли сейчас говорить о том, что зависит только от тебя и, следовательно, может произойти лишь в случае твоего свободного волеизъявления, а не под давлением аргументов и убеждений?
– Не понимаю! – Я недоуменно распахнула глаза. – Ничегошеньки не понимаю!
– Поймешь со временем, – с нажимом произнесла бабушка, беря мою руку и вкладывая ее в горячие пальцы барона, сразу же жадно сомкнувшиеся вокруг моего запястья и уже не желающие разжиматься. – Уж ты поверь мне на слово, девочка!
– Ладно. – Я философски пожала плечами и повернулась к Генриху. – Любить тебя я не обещаю, однако…
Он не дал мне договорить, накрывая мои губы своим требовательно приоткрытым ртом… Наблюдающая за нами королева Смерть удовлетворенно улыбнулась.
Мы с бароном шли к выходу из усыпальницы богов, намереваясь вернуться домой – в Силь.
– Подожди, принцесса! – остановил меня мелодичный окрик богини Аолы. Ее зеленые глаза смотрели испытующе. – Не забывай, о чем говорил Логрус.
– И о чем же? – растерялась я, напрягая память.
– О мире, – заботливо подсказала Дарующая жизнь. – Он сказал (к моему безмерному удивлению, она дословно процитировала изречение демиурга): измени этот мир, сделай его таким, чтобы дорогие для тебя существа вновь захотели вкусить все прелести земной жизни… Научи этот жестокий мир чему-то новому, хорошему…
– Что еще я могу дать этому миру? – пессимистично спросила я. Мой голос звучал глухо и совершенно бесцветно. – Боюсь, я исчерпала себя до дна. У меня уже ничего не осталось…
– Неправда, – твердо возразила Аола. – Любовь не имеет границ!
Я недоверчиво хмыкнула и отрешенно побрела вслед за Генрихом. Мною овладело тупое безразличие ко всему на свете, смешанное с давно накопившейся усталостью. О, я уже не хотела ничего иного, как только выбраться из этих холодных пещер, упасть в густую, прогретую летним солнцем траву и погрузиться в освежающий сон. Вкусить забытья, не несущего никаких угрызений совести, болезненных сновидений и дающего возможность проснуться на следующее утро – обновленной и успокоившейся. Проснуться для того, чтобы начать другую жизнь, в которой уж не найдется места мечтам о нем – о моем нереальном, горьком, краденом счастье! В эту минуту я окончательно смирилась с невозможностью изменить прошлое и намеревалась жить только будущим…