Принц на черной кляче
Шрифт:
– Привет, мам! Я так понимаю, папа тебе уже сказал, что я решил задержаться здесь на недельку?
– Сказал! – Голос Натальи Сергеевны, вопреки ожиданиям сына, был не возмущенно-скандальным – как это так, позвонить отцу, проигнорировав ее! – а испуганным. – Сереженька, я правильно поняла папу – ты едешь на побережье Белого моря?
– Да. Петр Никодимович любезно пригласил меня с собой на рыбалку. И не только на рыбалку, там, по его словам, чудесные места, чистый воздух, натуральная пища, и грибов с ягодами – тьма!
– Вот именно – тьма!
– Что за ерунда, мама? Я, если ты не забыла, еще и не отдыхал толком, а лето уже заканчивается, август за окном!
– И что с того, что не отдыхал? Ты ведь собирался в сентябре слетать в Турцию, вот и лети!
– И полечу! А сейчас хочу в северной деревне отдохнуть, молока парного попить, по лесу погулять, рыбку половить!
– Но ты никогда…
– Да-да, я никогда не любил отдых в деревне, но сейчас – совсем другое дело! В конце концов, я не обязан перед тобой отчитываться, мама! Мне, на минуточку, двадцать пять, а не пятнадцать! С кафедрой вопрос решен, деньги у меня на карточке есть, прикуплю сейчас походных вещей и поеду туда, куда захочу!
– Сереженька, не злись, пожалуйста! Ты прав, ты уже взрослый мужчина, и я всегда уважала твое право на собственное мнение, но сейчас послушай меня, умоляю! Я себе места не нахожу с тех пор, как ты улетел, мне по ночам постоянно какая-то жуть снится! Кровь, пожары, истерзанные тела, а посреди всего этого кошмара – ты! Но и не ты – лицо совершенно мертвое, неподвижное! А в руках – окровавленный кинжал! И все время за спиной у тебя виден мужской силуэт, он похож на тень, но не твою! Бред, я сама прекрасно понимаю, но этот сон приходит снова и снова, каждую ночь! И никакое снотворное не помогает! Я так радовалась, что сегодня все закончится, а ты будешь дома, и вдруг… Сынок, я на колени сейчас встала, я тебя заклинаю всем святым, что есть у тебя в душе, – не езди никуда! Возвращайся, молю! Если так уж хочется в деревню – я сама сниму для тебя самый лучший хутор в Подмосковье, и парное молочко там будет, и рыбалка, и ягоды с грибами! Только возвращайся!!!
Сергей, только что злившийся на мать, растерянно слушал бьющийся в телефонной мембране стон. Он ничего не понимал – Наталья Сергеевна, уверенная в себе женщина, всегда собранная, даже немного холодноватая, снова вела себя, как безумная клуша. Точь-в-точь как тогда, когда узнала о его поездке сюда. И сейчас: вместо властного окрика – дрожащий, переполненный слезами голос. Нет, не просто голос – плач!
Он никогда, даже в детстве, не слышал, чтобы мама плакала. Рыдала. Криком кричала…
В висках опять заворочалась пульсирующая боль, причем такая сильная, что даже в глазах потемнело. А к горлу подкатила тошнота. Сознание меркло, Сергей не то что с матерью разговаривать – он стоять уже не мог.
Хорошо, что Петр Никодимович все время находился неподалеку. Он, видимо, обратил внимание на странную реакцию своего спутника и подошел поближе. Вовремя подошел, иначе Сергей точно рухнул бы на пол.
А
Что профессор говорил его матери, Тарский не слышал – в голове бился в истерике колокол, глумливо бамкая в виски. Все силы уходили на то, чтобы сдерживать рвущуюся на волю тошноту, а еще – не упасть в обморок, как анорексичная девица при виде булочки.
А потом в виски снова полился прохладный поток живительной энергии, прогоняя боль и тошноту. Колокол стих, и сквозь обрушившуюся ватную тишину к Сергею пробился участливый голос профессора:
– Да уж, мой юный друг, загнал ты себя! Похоже, нормального отдыха лет пять не было?
– Почему, был, – еле слышно просипел Тарский. – Я каждый год к морю летаю, в Турцию, в Эмираты, на Кипр. В Тунис иногда.
– И везде – дорогие отели, ночные дискотеки, пьянки, девочки?
– Как-то так, – криво усмехнулся парень.
– Вот то-то и оно! А надо высыпаться, свежим воздухом дышать, молодую картошечку прямо с грядки есть…
– Прямо с грядки не хочу, желательно отварить хотя бы.
– Молодец, в себя приходишь, вижу, раз шутишь. В общем, правильно я сделал, что тебя с собой позвал – даже если другое измерение в этот раз нам не покажется…
– А такое возможно?
– Разумеется! Это окно не открыто постоянно, и какого-то четкого графика открытия тоже нет. Ни с фазами луны, ни с еще какими бы то ни было природными явлениями мелькание видов чужого мира не связано. Окно открывается спонтанно, хаотично. Иногда – чуть ли не раз в месяц, а порой и год никто ничего не видит. Так что не факт, что в этот раз нам с тобой повезет. Но факт, что за эту неделю ты окрепнешь, подпитаешься свежим воздухом и натуральной пищей, отдохнешь душой и телом.
– Петр Никодимович, – Сергей смущенно отвел глаза, – я, наверное, все же не поеду.
– С чего это вдруг? Из-за того, что вероятность открытия окна ничтожно мала?
– Нет, ну что вы! Просто мама…
– А, понял-понял. – Шустов добродушно похлопал парня по плечу, но в глазах его мелькнул огонек раздражения. Впрочем, Сергей был так измотан, что различать нюансы настроения своего собеседника был не в состоянии. – Ты же у нас маменькин сынок!
– Зачем вы так… Просто я никогда раньше не видел мать в такой истерике.
– Допустим, ты и сейчас не видел.
– Не придирайтесь к словам, вы поняли, о чем я говорю.
– Извини, я все пытаюсь вернуть тебе хорошее настроение. А что касается Натальи Сергеевны…
– Вы знакомы с моей матерью?
– Имел честь только что познакомиться. Так вот, мне удалось успокоить Наталью Сергеевну, и она тебя отпустила.
– Ну да, – недоверчиво усмехнулся Сергей, – конечно! Я что, не знаю свою мать? Ее и свои-то переубедить редко могут, а уж чтобы совершенно посторонний человек, да еще по телефону, да еще в момент, когда она в истерике…