Принц застенчивых кровей
Шрифт:
— Что я? То есть мне надо было тебя ослушаться?
— Если ты его реально любишь, то никакие запреты тебя не остановят! А ты засомневалась! А он между прочим, хотел тебе предложение делать! Между делом я узнал, от его отца! — говорит отец, сканируя меня взглядом.
— Что? Ты всё знал и поставил меня перед выбором?
— Не я! Ты сама! Твои сомнения довели вас в точку невозврата! Так давай показания, и я поеду в участок, — произносит отец, — А кстати, с новым годом вас семья.
Слышны залпы салютов. Всё празднуют
Паша! Что я наделала? Как мне спасти тебя!
Понимаю, что он меня не простит, моё дурацкое поведение этим вечером. Но мне надо спасти его.
Следователь задает одни и те же вопросы, с разных ракурсов. Моя голова начинает болеть, меня начинает тошнить. Я не помню даже, что я говорила вначале, но я говорю правду.
Да — приревновал!
Да — он мой парень!
Да — они не знакомы были лично!
Да — я видела всё!
Я не знаю, кто первый ударил!
Мне предъявляют запись регистратора с машины, на которой видно, что Паша нападает первым. Слава без агрессии, просто защищается.
Нет — никогда меня не бил и не обижал!
Нет — я не ушла от Паши к Славе!
Вижу как реагируют сотрудники на мои ответы, усмехаются.
— Не уезжаете никуда, вас ещё опросят! Возможно будет очный допрос с другими участниками! — произносит следователь.
— Когда я смогу увидеть Пашу? — спрашиваю в ответ.
— Не лучшая идея! Думаю он не будет рад вас видеть! Все — таки парню грозит реальный срок! Причинение тяжких телесных и не только! — бросает сотрудник, — С новым годом вас! — добавляет и выходит.
Это самый ужасный новый год. Который я не забуду никогда! И видимо, не одна я!
Я запираюсь в комнате! В душе втираю гель в кожу, пытаясь отмыться от мысли, что я виновата в аресте Паши. Это уже не смешно! Моё поведение, сломало жизнь двум парням. Ведь ещё не известно, что там с Макаровым в больнице.
Какая я тварь!
Доигралась девочка!?
Как мне в глаза посмотреть его родителям, друзьям?!
— Что же я наделала?! — кричу, сидя в душевой кабине.
12. Паша
Ночь тянется мучительно долго. Хотя новый день не приносит облегчения. 1 января — не рабочий день, кто будет разбираться.
Да и в чём? Ведь я и правда нанёс тяжкие телесные повреждения.
Жалею ли я, спросили меня на допросе. Я всегда говорю правду, и здесь соврать не смог!
— Вы признаете, что напали на Макарова Вячеслава?
— Да, признаю!
— Это хорошо, что в отказ не идёте! Потому что у нас имеется запись видеорегистратора с авто Макарова!
— Не приучен к обману!
— Ну да! Характеристика у вас отличная, последние десять лет, — язвительно произносит собеседник.
Я тут же понимаю, к чему он клонит. Конечно, им не составило труда поднять
— Объясните мотив? — продолжает следователь.
— Некоторые разногласия! — отвечаю уклончиво.
— Ладно, пойдём длинным путём! Какие у вас отношения с Викторией Дариновой?
— Два года мы состояли в отношениях. Она моя девушка! — произношу без эмоционально.
— Уточните пожалуйста! Состояли или состоите в отношениях? — поддевает меня сотрудник.
— Состояли! До вчерашнего вечера! — отвечаю, смотря в его лицо. В его глазах пробегает тень понимания и он опускает взгляд на бумаги.
— То есть, вчера между вами с Дариновой произошли разногласия? Она встречала праздник с Макаровым?
— Нет! Вчера мы не виделись, до случившегося! Она была в родительском доме! — произношу, и замолкаю.
— Вы виделись с Макаровым раньше? Были знакомы?
— Только по рассказам Виктории! Вчера мы встретились впервые.
— В чём ваши разногласия? — устало спрашивает следователь, я вижу что ему совсем неохото разбираться в этом вопросе, но мои ответы дают ему мало информации.
— Я видел, как они целовались, обнимались! Для меня этого было достаточно! — произношу резко.
Следователь кивает и отворачивается. Печатает что то на ноутбуке, несколько раз стирает и опять набирает текст. Затем резко поворачивается.
— Ты понимаешь, что натворил? — спрашивает он по — человечески, — Молодой же, ну гульнула баба. Хрен с ней! Брось, найди другую. Ну в морду парню дал бы раз и уехал!
— Я не смог остановится!
— Как и десять лет назад!? — резковато.
— Да! — опускаю голову.
— У Макарова связи, он настаивает на наказании. Не идёт на примирение. Тем более, твой старый инцидент не делает тебе чести! Он судьбу тебе сломает! — выдаёт мне следователь.
— Зачем этот разговор? Я и так не отрицаю ничего! Для чего эти задушевные разговоры?
— Дурак ты! Жаль мне тебя! Ты даже не представляешь, что будет дальше! — вздыхает он.
Я молчу.
— У меня сын твоих годов! Думаешь, я тебя не понимаю! Но я тебя и не оправдываю — ты перегнул конечно! Но тебя хотят по полной программе закатать! Тебя мне жаль, родителей твоих!
При словах о родителях внутри ломаются барьеры.
Я опускаю голову и рассказываю события последней недели. О нашей ссоре, о появлении Славы, о моем намерение сделать Вику женой…
Затем о их поцелуе и нашем разговоре со Славой, за воротами. Затем о её появлении и их обниманиях.
— То есть, он тебя спровоцировал? Он знал, что ты наблюдаешь и обнимал её? — хмуро спрашивает следователь.
— Получается так!
— Интересно! Значит, не всё так плохо парень! Твой отец сказал, что сегодня будет адвокат! Ты не знаешь случайно кто, можно ему доверять, либо это просто отработка денег, без интереса?