Принц
Шрифт:
— Глупо. Так глупо, — сказал он. — Но ещё и возбуждает.
Погоди-ка. Что?
— Но сейчас не время и не место. — Он взялся рукой за мой подбородок, откидывая мою голову к стене. Его взгляд поймал мой. — Ты с ума сошла? Ты хоть знаешь, как просто мне убить тебя? Знаешь?
С грохочущим в груди сердцем, я молчала и смотрела на него.
— Знаешь? — повторил он, его глаза наполнились яростью и… И чем-то, чем-то ещё. — Отвечай мне.
— Да, — выплюнула я.
— И ты всё равно попыталась напасть на меня? — Его палец скользил по моему подбородку. — Когда я не сделал ничего, чтобы
Я бы не сказала, что он совсем ничего не сделал. Он схватил меня. Я это не оценила.
— Думаю, я могу догадаться, что случилось с Тобиасом.
Моя челюсть заболела от того, как сильно я её стиснула.
Ярость волнами исходила от него, но затем эти густые ресницы опустились, а я могла поклясться, что его взгляд остановился на моих губах. Он снова выругался и внезапно отпустил меня. Этого я от него не ожидала. Потеряв равновесие, я качнулась вперёд. Он поймал меня за руку, помог встать ровно и отдёрнул руку, словно моя кожа обожгла его.
— Иди, — прорычал он. — Иди прочь, прежде чем я сделаю что-то, о чём мы оба пожалеем.
Мне не нужно было повторять дважды.
Попятившись от Принца, я развернулась на своих шпильках и побежала.
Глава 5
Красивый дом в довоенном стиле, в котором я выросла, был расположен в самом центре Садового района. С широким крыльцом, балконом на втором этаже и внутренним двориком, в котором мы с мамой провели много солнечных дней. Это был один из тех домов, который был почти весь из прошлого… За исключением кухни и ванных комнат, отремонтированных около пяти лет назад.
Бывали дни, когда я думала о том, чтобы продать его и переехать куда угодно, лишь бы не жить здесь, хотя я родилась в этом доме, и Новый Орлеан был такой же частью меня, как и Орден. Если бы я решила продать этот дом, он бы не продержался и секунды на рынке, но я не могла заставить себя отпустить его. По крайней мере, не сейчас, когда я всё ещё могла вспоминать все хорошие моменты.
Но в такие ночи, как сегодня, когда я была полностью измотана, отпирая дверь, которую моя мама решила покрасить в синий цвет, меня захлестывали плохие воспоминания.
Нападение произошло менее чем в двух кварталах отсюда. Мы были так близки к дому, и я должна думать, что это изменило бы ситуацию. Динь тоже был там.
С другой стороны, если бы я не запаниковала и сопротивлялась, а не сражалась, как подбитое насекомое, это тоже могло бы изменить ситуацию.
Проглотив горький комок эмоций, я открыла дверь и вошла внутрь, заперев её за собой. На столике в прихожей горела лампа, освещая гостиную справа — комнату, которой законно никогда не пользовались, и библиотеку из вишнёвого дуба слева. Я слышала какой-то разговор, доносившийся из гостиной в задней части дома, по другую сторону кухни.
Я бросила ключи на стол и зашагала мимо лестницы, каблуки, которые я любила называть своими стриптизерскими ботинками, стучали по деревянному полу, когда я вошла в столовую, ещё одно место в доме, которое почти не использовалось. В кухне было тихо, над шкафом горел свет, освещая серые и белые кварцевые столешницы.
Пройдя под круглой аркой, я оказалась в гостиной в задней части дома. Одна стена целиком
Снова.
Я вздохнула, пересчитывая пустые банки содовой. Четыре. Я понятия не имела, как вообще можно потреблять столько сахара и не впасть в диабетическую кому.
Крутанувшись, я осмотрела обычные тайники: за подушками и под кофейным столиком. Комната была пуста.
Взяв пульт, я выключила телевизор и схватила миску с хлопьями. Я принесла её обратно на кухню и поставила на стойку, прежде чем вернуться и взять пустые банки из-под содовой. Я выбросила их в мусорную корзину, всё это время я не думала ни о том, что сделала сегодня вечером, ни о Принце, ни о том, как болит моё горло. Закончив с уборкой, я прошла через узкий коридор, вдоль стен которого висели фотографии мамы и меня, а также более старые — моего отца. Вернувшись в фойе, я ещё раз проверила запертую дверь.
Это всё равно не слишком безопасно.
Устало поднимаясь по лестнице, я заметила крошечную туфельку размером не больше половины моего мизинца, стоящую на ступеньках. Остановившись, я поискала другую туфлю, но не увидела её и решила оставить эту туфлю на ступеньке, потому что поняла, что она была там не просто так.
Свет в коридоре наверху уже горел, поэтому я выключила его, когда дошла до конца коридора, а затем закрыла за собой дверь спальни.
Чувствуя себя на несколько лет старше своего возраста, я пересекла тихую комнату и вошла в то, что раньше было маленькой детской, но уже давно превратилось в гардеробную.
Началась рутина, по возвращению Брайтон Джусье. Я наклонилась и начала расстёгивать ботинки. Сбросив их, я протянула руку и провела пальцами по волосам, найдя дополнительные заколки для волос, которые я использовала в качестве меры предосторожности. Я вытащила их и бросила в стеклянный поднос, стоявший на высоком столе в центре комнаты. Сняв парик, я положила его на пластмассовую подставку для головы манекена, а затем сняла шапочку, которая помогала держать мои волосы плоскими. Я понятия не имела, как заплетать косу, поэтому сделала низкий пучок. После того, как ещё полдюжины булавок присоединились к остальным на подносе, мои волосы свободно спали на плечи. Кровь ударила мне в голову, и я закрыла глаза, наслаждаясь покалыванием.
Подняв руки, я смотрела вверх, снимая контактные линзы, которые изменили цвет моих глаз на голубой. Я положила их в специальный контейнер.
Платье соскочило следом, отправившись прямиком в мусорное ведро. Я никогда не надевала их дважды. Я просто не могла заставить себя сделать это, потому что даже если это платье было блестящим и сексуальным, оно всегда будет напоминать мне о Тобиасе и его ледяных прикосновениях. Это всегда будет напоминать мне о том, как я впервые увидела его и почему выследила.