Принцесса Анита и ее возлюбленный
Шрифт:
Поухаживал Жека, галантно уточнил:
— Соку? Вина?
— Дама хочет водки, — высокомерно прогудела Зина, и все сразу поняли: достойное пополнение.
Никита поинтересовался:
— Наколочку где мастерила? Не у Петровича?
Зина обожгла его огненным взглядом, уже взяв в руки бокал:
— Шутите, молодой человек? Какой Петрович? Специально делала крюк в Москву. Сильная вещь, да? Из воды не вылезаю, а ей хоть бы что!
— Так это не наколка?
— Отстал ты от моды, Никитушка, — пожурила Анита.
— А у тебя почему нету такой?
—
— Кролик — это я, — сообщил Валенок уже совсем как будто из могилы.
Зина, расплескав водку, с воплем повисла у него на шее, и некоторое время глаза Мики трагически поблескивали откуда-то у нее из подмышки.
— Поучительное зрелище, — не преминул заметить Никита. — Гибель героя.
— Пожалуйста, — попросила Анита. — Все танцуют, а мы нет.
Пошли танцевать под Розенбаума, под его «Черный тюльпан». Прижались друг к другу словно в забытьи. Анита прошептала:
— У тебя хорошие друзья, но меня не приняли.
— Жизнь их потрепала. Сразу не могут. Им нужно время, чтобы привыкнуть к новому члену семьи.
— А тебе не нужно?
— Может, и нужно. Но у меня его нет… Что тебе Жека сказал?
— Ничего.
— Давай договоримся никогда не врать.
— Я не вру, правда ничего.
Он обнимал ее так крепко, что стало трудно дышать. «Папочка, — взмолилась Анита, — прости меня, родной, но я не могу остановиться. И мне ничуть не стыдно».
Сколько танцевали, неизвестно, потом время сделало резкий скачок, и когда Анита взглянула на свои золотые часики, ужаснулась, увидев, что уже заполночь. За столом, кроме них с Никитой, сидели Мика Валенок, саратовская Зина и Равиль Хабибулин с заветной бутылкой, обернутой полотенцем. Еще одно маленькое чудо этого вечера: бутылка бездонная.
— Ой, Никитушка, прости, но пора домой. Софи, бедняжка, с ума сходит.
— А купаться? Мы же собирались.
— Голыми?
— Как хочешь. Можно в одежде.
— Давай завтра, а? Боюсь, с испугу она отцу позвонит, а у него сердце больное.
Зина вышла на мгновение из алкогольного транса, протянула капризно:
— Мика, я тоже хочу домой. Отвези меня, милый.
— Где твой дом? — уныло поинтересовался Валенок, так и не одолевший дурного настроения. — В санатории, что ли?
— Дурачок, в каком санатории? Город Саратов, улица Чкалова. Не думай, я не пьяная. Фотки посмотрим, какой я маленькой была. Увидишь — не поверишь.
Равиль из волшебной бутылки заново наполнил все бокалы черным густым вином.
— Куда спешишь? Еды много, вина много, хороших людей вон сколько. Спешить надо, когда пули свистят. А тут музыка играет, тихо, мирно. Тост предлагаю за прекрасных дам.
Зина, взвизгнув, потянулась к нему через стол с поцелуем, при этом свалила на пол несколько тарелок и ополовиненную бутылку шампанского. Мика обхватил ее снизу за живот, приподнял над столом и вернул на место.
— Не шали, девушка. Равиль этого не любит.
— Почему так говоришь, — возразил татарин. — Равиль не зверь. Всегда может понять, если красивая девушка
— Равиль, голубчик, поедем с нами в Саратов! У меня дом большой, всем места хватит.
— Не могу, — огорчился Равиль. — Здесь хозяйство, семья. С удовольствием, но не могу. Потом когда-нибудь в гости приеду.
— Все приезжайте. — Раскрасневшаяся Зина в возбуждении дернула рукой и немного вина пролила на свою белую юбку, с удивлением смотрела, как растеклось по подолу черное пятно в виде эллипса.
Валенок хмуро заметил:
— Теперь подумают, без прокладок ходишь. Срамота.
— Грубо, — осудил друга Никита. — Нельзя тебя приглашать в приличное общество, брат. Рано еще.
От радости к горю женщины переходят мгновенно: из глаз бедной девушки брызнули крупные жемчужные слезы. Никита высыпал на юбку солонку, а Равиль взмахом руки подозвал горбатенькую Милену:
— Отведи к себе, переодень во что-нибудь. У тебя есть во что?
Покладистая горбунья неожиданно взбунтовалась:
— Пусть Джамилка переодевает. Все равно бездельничает.
— Накажу, — строго предупредил Равиль и извинился перед компанией, обращаясь в основном к Аните: — Милена добрая женщина, у нее нервы больные. Мало ласки видела в детстве.
Бросая по сторонам злобные взгляды, горбунья увела хнычущую Зину. Никита спросил у Валенка:
— Куда Жека пропал, не знаешь?
— Я за ним не слежу, — отрезал Мика.
Со временем творилось что-то неладное. Анита опять взглянула на часы и даже поднесла к уху: все правильно, второй час.
— Пожалуйста, Никита, ты как хочешь, а я пошла. После этого просидела еще с полчаса, потом непонятно как обнаружила себя в машине рядом с Никитой напротив гостиницы, плывущей в ночи, как корабль по морю. Сидели они почему-то на заднем сиденье и так яростно целовались, что, казалось, обрели единую плоть, а ей больше не стоило беспокоиться о том, что так долго сберегала. С тихим стоном вырвалась из его объятий, откинулась на спинку сиденья. Никита пробурчал недовольно:
— Ладно, иди спи. Часа через три за тобой заеду.
— Через три часа?
— Ну да. На рыбалку поедем.
— На рыбалку?
— А ты как думала? Тебе же надо увидеть Ялту на рассвете. Или нет?
— Наверное, надо.
— То-то и оно, — самодовольно заметил Никита.
Солнце над Ялтой не надвигается с неба, а поднимается из-под земли, словно из преисподней, но едва коснется черно-синей поверхности воды, соскоблив с нее голубоватый глянец, как тут же, дробя воздух на красные кирпичики, перескакивает за горизонт. Если плывешь по морю, может показаться, что город вспыхнул в разных местах белыми кострами. Анита сказала «Ой!», зачерпнула в ладошки воды за бортом и плеснула в лицо. Никита, сосредоточенно поддергивающий «самодур» за кормой, обернулся на ее вскрик, сразу все понял и улыбнулся.