Принцесса Арменеи. Книга 2
Шрифт:
Я с сомнением посмотрела на «троянские дары», но ничего подозрительного не обнаружила. Взяла один и надкусила, а потом еще и еще. Безумно вкусно!
– Я знал, что тебе понравится, – улыбнулся своей сногсшибательной улыбкой Лорд Ариман.
– Может еще вина? – спросил он.
– Нет, благодарю. Имея такую компанию, лучше находиться в трезвом уме и памяти.
Он хмыкнул.
– Вижу, ты осведомлена о прошлом своей матери и знаешь, что нас связывает.
– Не многое, но этого достаточно, чтобы держаться от вас подальше.
Я устремила взгляд на море.
– Может, тогда тебе известна причина,
Я с оживленным любопытством повернулась к эронийцу.
– Нет. Поделитесь же, наконец, почему родители беспрекословно отдали меня вам, словно я им неродная дочь.
– Ошибаешься. Они знают, что я смогу сделать тебя счастливой.
– Что-то я совсем не испытываю счастья от мысли, что скоро стану вашей женой. Не порхаю бабочкой, не свечусь радугой.
– А ты и не пыталась стать счастливой. Попробуй посмотреть на меня другими глазами, вспомни, как ты доверяла мне и любила… проводить со мной время.
На мгновение наши взгляды встретились, и я действительно вспомнила, как ждала каждый приезд императора. Почему-то было больно об этом вспоминать, и я отвернулась. Все, что сейчас делал Лорд Ариман, как он поступал со мной, воспринималось как предательство. Предательство нашей дружбы.
– Я никогда не полюблю вас, как мужчину, вы это понимаете?! И счастливой семьи у нас не получится.
– Я терпелив и умею ждать.
– Тогда прождете всю оставшуюся жизнь и будете винить потом во всем меня.
– Я не заставлю тебя так долго страдать, – глухо проговорил Лорд Ариман и взял меня за плечи.
Я закрыла глаза. У нас получился вечер откровений, странно, но я не испытывала теперь ненависти к эронийскому императору. Теперь прикосновения императора не казались противными, его легкие поглаживания по плечам успокаивали.
Наш разговор разбередил старую рану и, когда Ариман обнял меня, чтобы утешить, я поддалась его ласке и положила голову ему на грудь. Так мы и стояли. Казалось, я снова вернулась в детство, в его безмятежность и уверенность, что все будет хорошо.
– Вы уверены, что дали мне простое вино? – спросила я позже императора.
Объятия согревали, в кольце его рук я впервые почувствовала себя уютно.
– Абсолютно. Только…
Я приподняла голову и в немом вопросе уставилась на Лорда.
– Фрукты были как раз те, из которых изготавливают то самое вино, – признался, наконец, император.
Я от себя не ожидала такой ярости. Я, конечно, девушка тихая и скромная, но сейчас готова была тихо кого-то убить и скромно это отпраздновать. Над свежевырытой могилой. Все, он труп!
Император ловко увернулся и засмеялся, подняв ладони, словно сдается.
– Прости, не смог удержаться.
– Эти… фрукты… они как-то воздействуют?
– Милена, я разочарован пробелом в твоем образовании. Думал, ты знала, что эронийское вино готовят из суими.
– Знала, но никогда их не видела. Так в чем же их особенность?
– Они действуют, как и вино, только без эффекта опьянения. Ты просто четко начинаешь осознавать свои желания без всякой примеси. И я рад был узнать, что ты не настолько меня ненавидишь, как стараешься это показать.
Я прямо похолодела вся. Неужели я к нему что-то чувствую?
– Вечер окончен, – сказала, как отрезала. – Рада была позабавить.
Уже
– И дверь я закрою на замок, – потом добавила: – И придвину еще шкаф для верности!
В спину потом услышала:
– Счастлив узнать, что ты так не доверяешь себе и своим истинным желаниям.
Убью! Но уже завтра.
А ночью мне резко стало плохо. Все тело охватил жар. Я не могла найти подходящего положения, все мешало, ломило кости, а кожа горела и чесалась, особенно в области груди. Я вся измучилась, хотелось скинуть сорочку, так как любое прикосновение, даже едва ощутимое, казалось болезненным, но ограничилась выключением режима сна. Стало немного легче переносить горячку, но появился мелкий озноб, стало резко холодно. А потом накрыло горячей волной, от которой не было спасения. Раздеться останавливало то, что на судне находился мужчина, перед которым мне бы не хотелось показаться голой. Пусть я и забаррикадировалась. И свет оставила включенным, чтобы не решился войти. Но чем дольше длилась ночь, тем хуже мне становилось.
Уже почти не осознавая, я стянула с себя сорочку, раздирая грудь ногтями. Мне казалось, что кожа плавится и сама слезает с тела, а гордость все не позволяла позвать на помощь.
Потом я как в бреду увидела Шервата, его грустные глаза. Он, молча, смотрел на меня, а потом развернулся и начал удаляться. Он снова оставлял меня. Я так никогда не кричала, звала, а меня словно не слышали. Тело будто разорвало пополам, а потом очнулась от грохота выломанной двери и перевернутой на пол тумбочки. Надо мной склонился император, встревоженный, с разметавшимися по обнаженным плечам волосами. Он трогал мои щеки, а ладонь его была такой приятной и прохладной, ругался на нескольких языках, прижимался губами ко лбу. А у меня все плыло перед глазами.
– Милена, ты меня слышишь?! Ты слышишь меня?! – такое ощущение, словно звали издалека.
Я приоткрыла рот, да только не смогла ответить.
– Девочка моя, да что же с тобой такое?!
Меня встряхнули – и только слабый стон вырвался из горла, а голова безвольно упала на подушку.
– Посмотри на меня! – услышала я приказ и не смогла ослушаться.
Я пошевелила пересохшими губами.
– Хочу домой! – прошептала я, но вышло как-то плаксиво.
– Конечно, любовь моя, мы полетим на Арменею, – заверили меня тут же.
Я увидела взволнованное лицо Аримана, склоненное ко мне, его красные губы притягивали внимание, а потом жар, словно змея показал голову из груди, пополз по моим рукам, оплетая их, коснулся раздвоенным языком мужских ладоней и продолжил свой путь, явно довольный поменять хозяина. Казалось, я брежу.
А император словно не замечал ничего, кроме меня. Тормошил, целовал, просил потерпеть и не терять сознание, говорил, что скоро все закончится. И, правда, стало лучше. Я все смотрела на мужские губы, как на маяк, на источник спасения, только они приносили облегчение, когда прикасались ко мне. И я потянулась к ним, как к прохладному ключу, способному утолить жажду, и тело мое прогнулось от острого удовольствия и наслаждения. Мужчина замер, пораженный, не в силах поверить в происходящее, но я почувствовала и увидела, как он отстранился, с беспокойством и чуть ли не со страхом вглядываясь в мое лицо.