Принцесса безумного цирка
Шрифт:
— У тебя получилось! — восторженно выкрикнула Лена. — Никита, ты — молодец! Ты разорвал их!
— Не подбадривай меня, не надо… я еще не спас тебя. Ох, мне так плохо, что, кажется, сейчас вырвет.
— Ничего, я переживу…
Никита подполз к ней и слегка подрагивающими руками долго возился с леской, пока не развязал ее.
— Все, ты свободна, — наконец объявил он.
— Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, — пожаловалась Лена.
— Ничего, потерпи… Сейчас кровообращение восстановится. Все равно пробуй ими шевелить. Я имею в виду — конечностями. Я бы сделал тебе массаж,
Никита повернулся лицом вверх, но лечь на спину не смог, впервые застонав от боли.
— Черт! Извини!
Лена подползла к его вещам и вернулась с футболкой.
— Разорви на полоски, я перевяжу тебе бедро.
— А ты сумеешь?
— Раньше я, конечно, перевязками не занималась, но думаю, что смогу. Что-то ведь надо сделать с раной, а то еще истечешь кровью… Кто тогда будет меня спасать?
— Все-таки ты невыносима! Стерва и язва в одном флаконе! Термоядерная смесь! — усмехнулся Никита, но просьбу Лены выполнил и достаточно легко разодрал свою футболку на неровные полоски ткани.
После чего она аккуратно перевязала ему ногу. Затем задумалась.
— А вот со спиной что делать, ума не приложу…
Она огляделась, с трудом еще передвигаясь, сходила в другой конец ангара и принесла кусок старого, рваного брезента.
— Ложись на него спиной кверху, я тебя потащу.
— Лена, не выдумывай! Возьми ключи от машины — они в кармане джинсов — и беги отсюда. Вылезай в окно, я все равно этого сделать не смогу. Мой автомобиль припаркован метрах в двухстах отсюда.
— Я без тебя никуда не пойду, — покачала она головой.
— Что за упрямство? Ты же видишь, что я не транспортабелен! Если выберешься, сообщи куда следует и вызови помощь. Конечно, если захочешь меня спасать.
— Дурак! А вдруг за это время твой психопат-друг вернется и добьет тебя?
— Он скорее вернется, пока мы тут руками разводим, и прибьет нас обоих! Иди! — прикрикнул на нее Никита. — Кроме того, он, скорее всего, вернется не сразу… ты успеешь прибыть с подмогой.
Лена подумала с минуту и начала выполнять его приказ. Передвигаясь на трясущихся ногах, она подволокла к небольшому, расположенному довольно высоко над полом окошку несколько деревянных ящиков, поставила их один на другой и, цепляя под кожу занозы, взгромоздилась наверх.
— Ты великолепна! Вид снизу неповторим! — улыбнулся Никита.
— Позубоскаль мне еще! Я не виновата, что не обладаю грацией и физической подготовкой твоих цирковых подружек, — пробубнила она и, балансируя на ящиках, открыла старое окно с разбитым стеклом.
— Все, я полезла!
— Счастливого тебе пути, будь осторожна! А ведь похоже, что я влюбился в тебя… — сказал ей вслед Никита. И сделал это зря.
Лена дрогнула, и ящики со страшным грохотом поехали из-под ее ног. Она осталась висеть на гнилой фрамуге рамы, болтая ногами и переваривая полученную информацию.
— Лена, осторожней! — вскрикнул Никита и пополз по направлению к ней.
— Раньше надо было думать! Ишь, надумал, что под руку… под ногу… говорить… С ума сошел!
— Да, я действительно не подумал…
Никита, держась за стенку окровавленными руками, приподнялся на ноги и, схватив Лену за ступни,
— Эй, поосторожнее! Я все же не эквилибристка! — запротестовала она.
— Прости, я все время забываю, — отшутился он.
Очутившись на окне, Лена посмотрела вниз и только сейчас сообразила: вот, дожила она до тридцати лет и не знала, что, оказывается, боится высоты.
— Мамочки… — прошептала она, глядя на засохшую от солнца траву и камни от разваливающегося фундамента, щедро рассыпанные внизу на земле.
— Повисни на руках и прыгай! — крикнул ей Никита, беспомощно опускаясь на пол. Ноги его абсолютно не держали.
— Легко тебе говорить. Там острые камни!
— Лена, ты должна попробовать! Другого выхода и пути к спасению нет.
Она неуклюже повисла на руках, затем закрыла глаза и с пронзительным криком «а-а-а!» сорвалась вниз.
— Ты как?! — крикнул изнутри ангара Никита с тревогой в голосе.
— Жива… только поцарапалась…
— Молодчина! Иди к машине!
Лена, кряхтя, поднялась на ноги и, не обращая внимания на порванную одежду и разбитое колено, пошатываясь и держась рукой за стену ангара, пошла к его воротам. Они были закрыты на большой проржавевший засов и подперты широкой доской. Лена, войдя в образ парня-спецназовца, выбила доску ногой, чуть не сломав ее при этом (имеется в виду — ногу), и решила сдвинуть ржавую задвижку с места. Та явно не хотела поддаваться, и Лена, повиснув на ней всем телом, билась в настоящих конвульсиях, слившись с задвижкой в одно целое.
— Ржавая дура! — выругалась она, и задвижка, словно возмутившись от такой наглости, сдвинулась с места, освобождая доступ внутрь ангара. Лена в облаке пыли, с торчащими во все стороны рыжими волосами, в которых застряли колючки репейника, напоминая настоящую ведьму, появилась возле Никиты.
Тот повернул к ней бледное лицо, щурясь от света.
— Не может быть… Я тебе что велел делать? Уезжай немедленно!
— Я тебе не прислуга, чтобы ты мне что-то велел! Сейчас я подъеду сюда на машине, будь готов. Без тебя я отсюда не уеду, так и знай!
Лена повернулась и побрела по разбитой дороге — она была вся в ямах и колдобинах — в ту сторону, куда указал Никита. Его черный «Мицубиси» выглядел очень одиноко и нелепо, брошенный на обочине в такой глуши. Элегантная машина словно смотрела своими фарами на окружающую унылую местность и спрашивала себя: «Что я тут делаю?» Лена сняла машину с сигнализации и опустилась на мягкое кожаное сиденье.
«Какая благодать! Наконец-таки мое измученное тело отдохнет в этом удобном кресле! Сейчас бы вздремнуть часок…» — мелькнула неожиданная мысль. И она завела мотор, и машина тронулась с места — плавно и почти бесшумно поплыла по колдобинам, словно корабль по волнам. Бедный «Мицубиси» стукался бампером о камни, но Лена не обращая на это внимания, ехала намеченным курсом к железным дверям ангара. Усмехнулась еще от одной неожиданной мысли: «Если Магомед не идет к горе, то гора придет к Магомеду». Тащить тяжелого Никиту на себе двести метров она не смогла бы. Подъехав на машине к ангару так близко, насколько это было возможно, Лена вышла из машины и, озираясь по сторонам, вошла внутрь.