Принцесса льда
Шрифт:
– А интересно было бы посмотреть на первые чемпионаты, – сказала Маша. – Как они катались, с какой скоростью, какие элементы делали?..
– Элементов современного типа было раз-два и обчелся. Знаешь, когда устроили первый чемпионат мира по фигурному катанию? В тысяча восемьсот девяносто шестом, как и первые современные Олимпийские игры. Сперва на этих Чемпионатах было по несколько участников: четыре, пять, шесть… В девятисотом и девятьсот первом участие в соревнованиях приняли всего-навсего два фигуриста, а в программе был один-единственный вид катания: мужское одиночное. Только с тысяча девятьсот шестого стали проводиться чемпионаты для женщин, а с тысяча девятьсот восьмого – для пар. А после Первой мировой войны самой известной фигуристкой в мире стала Соня Хени из Норвегии.
– Которая
– Она самая. Ее с младенчества пихали в разные виды спорта: лыжи, теннис, плавание… Как только у нее обнаружился талант к фигурному катанию, родители забрали ее из школы – и давай натаскивать, не жалея ни сил, ни средств. Нанимали лучших в мире тренеров. Даже русская балерина Тамара Карсавина одно время была ее наставницей. Родители, особенно отец, жаждали во что бы то ни стало сделать из нее мировую знаменитость. Меняли катки и тренеров как перчатки, чтобы везде взять лучшее. Свой первый чемпионат Норвегии Хени выиграла в девять лет, а в одиннадцать с лишним заявилась на Олимпийские игры и заняла восьмое место. Ну а с пятнадцати лет превратилась в бесперебойную золотую фигуристку! Десять раз подряд выиграла чемпионат мира и три раза подряд – Олимпийские игры, причем первые – в шестнадцать лет. Родители бросили свой бизнес в Норвегии и повсюду за ней мотались, как менеджеры. Соня Хени, между прочим, ввела в обиход фигуристок короткие юбки и элементы хореографии: сделала, так сказать, шаг от спорта к искусству. Потом она стала голливудской звездой и выступала в балетах на льду. А про Сесилию Колледж слышала, наверное?
– Ага. Это она либелу придумала?
– Во-во. Либелу и заклон. Еще она первой среди женщин прыгнула двойной сальхов. И вот какой любопытный момент: когда Соня Хени выигрывала свои первые Олимпийские игры – это был тысяча девятьсот двадцать восьмой год – на трибуне сидела восьмилетняя Сесилия Колледж. Насмотрелась, впечатлилась, увлеклась и уже через четыре года сама приняла участие в Олимпийских играх. Колледж стала самой юной участницей за всю историю. Ей тоже было одиннадцать, но на несколько месяцев меньше, чем Соне Хени на ее первых Играх. В пятнадцать лет она получила олимпийское серебро, золото досталось все той же Хени. Сесилии Колледж тогда крупно не посчастливилось. По баллам она уступила Хени самую малость. Рассказывали, что Хени из-за этого разъярилась, сорвала со стены таблицу с результатами соревнований и разодрала ее в мелкие клочки. Скорей всего судейство было не больно-то справедливым, ведь Сесилия Колледж выступала второй из двадцати шести фигуристок, и судьи, выставляя ей оценки, оставляли запас, а Хени – та завершала соревнования… Хотя произвольная программа Колледж была рекордно сложной даже по мужским меркам тех лет, Колледж выполняла прыжки и вращения с такой легкостью и на такой скорости, что судьи обманывались насчет реальной сложности ее программы. Позже Колледж стала и европейской, и мировой чемпионкой, а потом началась Вторая мировая, ни тебе чемпионатов, ни Олимпийских игр… Колледж записалась в британскую водительскую службу и водила «Скорую» во время бомбардировок Лондона. Когда война закончилась, она вернулась на лед и поставила в своей карьере победоносную точку: в шестой, и последний, раз выиграла чемпионат Великобритании… Ну, кто еще из юных дарований побеждал на Олимпийских играх?
– Тара Липински, – вспомнила Маша.
– Я тебе диски с ней не давал? Нет, наверное, у меня записи только двухтысячных, а она отличилась в девяносто восьмом… Она и есть сама юная олимпийская чемпионка в истории фигурного катания – пятнадцать с чем-то лет. Она постоянно прыгала лутц с неверного ребра – с внутреннего. Но судьи почти всегда ее жалели и оценки не снижали. Ты на нее чуть-чуть похожа, замечала? Что-то в глазах у вас с ней общее… Славная была девчонка, забавная такая. Каждому удавшемуся прыжку радовалась, как торту со взбитыми сливками. Ходил слушок, что на деле ей было всего тринадцать. Дескать, американская федерация прибавила ей возраст, чтобы она могла представлять Америку на Олимпийских играх. Может, так оно и было. Во всяком случае, вела она себя как шестиклассница. Помнится, берут у нее интервью, изощряются в умных вопросах: «Каков ваш взгляд на современное фигурное катание?» «Как вы определяете свой стиль?» «Каким образом достичь баланса между техникой и артистизмом?» «Можно ли научиться кататься, как Тара Липински?» А она на все отвечает, как попугайчик: «Надо стремиться и побеждать, учиться и тренироваться, никогда не сдаваться и верить в свою звезду!» Интервью в ту пору давать совершенно не умела…
«В этом я на нее точно похожа», – подумала Маша.
– Так, к чему я это все?.. А к тому, что из двух десятков олимпийских чемпионок по фигурному катанию только двоим было примерно столько же, сколько тебе сейчас. В твоем возрасте вообще мало кто выступал на Играх. Так что расслабься, разгладь лоб и сделай дыхательные упражнения. Как бы ты ни выступила, ты уже победила. Только подумай: ты летишь на самолете на Олимпийские игры в шестнадцать лет!
Глава 42 Первая строка
В короткой программе Маша неожиданно вышла на третье место. Впереди были американка и немка, одна чемпионка мира, другая – Европы.
– У тебя есть шансы закрепить успех, – волновался Сергей Васильевич. – Не сиди в номере, как бирюк! Перед произвольной развейся, пообщайся с людьми. Хотя бы поболтай с кем-нибудь по телефону!
Телефон у Маши по-прежнему был выключен. С мамой она заранее договорилась, что звякнет ей сама, когда получится. Она терзалась, правильно ли поступила, позвонив Гоше перед отъездом, убеждала себя, что он безразлично выслушал ее сиплые слова и тут же о них забыл, что ему и в голову не придет перезванивать. Но боялась включать телефон. Боялась, что в списке пропущенных вызовов не будет его звонка…
По жеребьевке в произвольной программе Маша выступала последней. После ледовой разминки она ушла в раздевалку, расшнуровала коньки и села в кресло, вытянув ноги. Ждать своей очереди нужно было около получаса. Ее мобильник лежал рядом. Внезапно она решилась. Стиснула телефон в руках и загадала: если Гоша не звонил, она получит олимпийскую медаль, например, бронзовую, а то и – чем черт не шутит! – серебряную; но больше никогда с ним не встретится. А если звонил – медали она не получит, зато они снова будут вместе.
«Пусть он звонил, – шептала она телефону, зажатому между ладоней, перед тем, как его включить. – Пусть не будет у меня никакой медали».
…У нее был один пропущенный вызов. Звонил Гоша. Сегодня утром.
На лед она вышла без дрожи в коленках, без мыслей о баллах, которые заработает или не заработает за произвольную программу. Легко исполнила коронный каскад в положенном месте, исправно докрутила вращения со сменой ноги и на последней минуте, будто ради собственного удовольствия, прыгнула чистый аксель в три с половиной оборота. Привычно, с улыбкой зафиксировала финальную остановку и покатилась к бортику.
Сергей Васильевич не сказал «молодец», «блестящий дебют» или «ты смотрелась фантастически». Он молча сжал ей плечо. Его рука немного дрожала.
– Во время проката тебе выставляли неплохие компоненты, – проговорил он напряженно, присев на самый краешек дивана.
А Маша беспечно улыбалась. Наконец-то обошлось без сюрпризов. Не отвалилась брошка, не вылез флип вместо лутца, не подвернулась нога…
Тут появились оценки, и трибуны взорвались: имя «Мария Климова» переместилось на первую строку табло.
Секунды полторы у Маши ушло, чтобы осознать, что она последняя участница и что эта первая строка – окончательная. Она беспомощно ахнула – и рыдания задушили ее мгновенно…
Она сидела в раздевалке на низкой скамеечке. Слезы застилали глаза, как северное сияние, и бежали по щекам не переставая. Просто невероятно, сколько слез может скопиться в одном-единственном человеке! В зеркале отражалось ее мокрое лицо, чьи-то куртки, висевшие на крючках, чья-то обувь, выстроенная в ряд вдоль стены. Кругом все сплывалось, как в искривленной линзе, и Маша отчетливо различала только собственные ноги в коньках, стоявшие носками внутрь – пятками наружу.