Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса (сборник)
Шрифт:
Перед самым столкновением воины бросились на вражескую палубу из окон здания и с помощью огромных копий смягчили удар, а через несколько мгновений бросили абордажные крючья, и огромное судно было прижато к земле.
Привязав корабль, победители хлынули на него и обыскали от носа до кормы. Я заметил, как они осматривали мертвых матросов, явно ища признаки жизни, и вскоре несколько воинов появились из трюмного отсека, таща с собой какую-то маленькую фигурку. То существо было намного меньше зеленых марсиан, должно быть в половину их роста. Из окна я мог видеть, что идет оно прямо на двух ногах, и предположил, что это еще одно странное и уродливое порождение Марса, какого я до сих пор не встречал.
Воины спустили своего пленника
Когда все до последней крошки было вынесено с корабля, воины привязали к нему канаты и повлекли судно в дальнюю часть долины, на юго-запад. Несколько марсиан забрались наверх и, как мне показалось издали, из оплетенных бутылей принялись поливать чем-то тела убитых матросов и всю палубу.
Закончив свое дело, они быстро спустились по веревкам. Последний из них обернулся и что-то бросил на палубу, после чего выждал с секунду. Когда прозрачный язык пламени взметнулся в небо, воин быстро отпрыгнул в сторону и поспешил вниз. Едва он коснулся ногами земли, как его товарищи одновременно отпустили веревки, и большое военное судно, освобожденное от груза, величественно поплыло в воздухе, превратившись в ревущий костер.
Корабль медленно дрейфовал на юго-восток, поднимаясь все выше и выше по мере того, как его деревянные части сгорали, а вес уменьшался. Я долго наблюдал за ним с крыши, пока наконец он не исчез вдали. Это зрелище вызывало самый благоговейный страх, какой только может возникнуть при виде могучего погребального костра, плывущего по воле ветров сквозь просторы марсианских небес; корабль без команды, обреченный на гибель и подвергшийся разрушению, как будто символизировал собой историю жизни странных и жестоких существ, в чьи враждебные руки бросила его судьба.
Чувствуя себя почему-то чрезвычайно подавленным, я медленно спустился на улицу. То, чему я стал свидетелем, как будто означало унижение и уничтожение неких родственных существ, а не победу зеленой орды над себе подобными. Я не понимал этого ощущения, но не мог и избавиться от него; где-то в тайниках моей души зародилась непонятная тяга к тем неведомым врагам. Теперь я крепко надеялся, что флот вернется и отомстит зеленым воинам, столь безжалостно и беспричинно напавшим на него.
Следом за мной, как всегда, топал Вула, гончий пес; когда я вышел на улицу, ко мне стремительно подбежала Сола, словно давно и усердно меня искала. Процессия вернулась к площади, а возвращение домой было отложено; вообще-то, предполагалось, что лучше выждать целую неделю, из страха, что воздушные суда прилетят и нападут на зеленое племя.
Лорквас Птомел был слишком сообразительным и опытным воином, чтобы очутиться в ловушке на открытой равнине, с обозом и кучей детей, и потому мы остались в заброшенном городе, выжидая, пока не минует опасность.
Когда мы с Солой вышли на площадь, мои глаза узрели нечто такое, отчего все мое существо наполнилось отчаянной смесью надежды, страха, ликования и уныния, но надо всем преобладало еле уловимое ощущение облегчения и счастья; ведь когда мы приблизились к толпе зеленых марсиан, я мельком увидел захваченного на боевом корабле пленника, которого теперь грубо тащили к ближайшему зданию две зеленые марсианские женщины.
И взгляд мой упал не на что иное, как на стройную девичью фигуру, похожую на земных женщин из моей прошлой жизни. Она сначала меня не заметила, но прямо перед тем, как исчезнуть в дверях своей тюрьмы, обернулась – и ее глаза встретились с моими. У нее было овальное, невероятно прекрасное лицо с чеканными изысканными чертами и сверкающими глазами; его обрамляли завитки угольно-черных волос, свободно уложенных в странную пышную прическу. Кожа девушки слегка отливала медью, очаровательно оттеняя яркий румянец щек и великолепно очерченные губы рубинового оттенка.
Она была так же скудно одета, как и зеленые марсианки, сопровождавшие ее, то есть, кроме затейливых украшений, на ней ничего не было, и одежда не скрывала совершенства ее безупречной фигуры.
Прямо перед тем, как исчезнуть в дверях своей тюрьмы, она обернулась – и ее глаза встретились с моими.
Когда взгляд девушки остановился на мне, ее глаза расширились от изумления и она слегка шевельнула свободной рукой, сделав некий знак, которого я, конечно же, не понял. Лишь одно мгновение мы смотрели друг на друга, а потом свет надежды и вновь вспыхнувшей отваги, озаривший ее лицо, угас, и вновь на нем возникло выражение крайнего уныния, смешанного с отвращением и презрением. Я понял, что не ответил на поданный ею сигнал, и, оставаясь в неведении относительно марсианских обычаев, все же интуитивно догадался: она взывала о помощи и защите, а мое невежество помешало мне дать ей надежду. А потом пленницу уволокли вглубь заброшенного строения, и я ее больше не видел.
IX
Я учу язык
Опомнившись наконец, я посмотрел на Солу, которая наблюдала за происходящим, и с удивлением заметил странное выражение на ее обычно непроницаемом лице. Я не знал, конечно, о чем она думала, потому что едва начал осваивать марсианский язык и выучил лишь то, что было необходимо для повседневных нужд.
Когда я подошел к дверям нашего дома, меня ожидал там странный сюрприз. Ко мне приблизился незнакомый воин, вооруженный, увешанный украшениями и всем, что полагалось по чину. Он обратился ко мне с невразумительными словами, и вид у него был одновременно уважительный и угрожающий.
Чуть позже Сола с помощью нескольких женщин подобрала небольшие по размеру браслеты и прочую амуницию, и, когда работа подошла к концу, меня принарядили как настоящего воина.
С этого момента Сола начала посвящать меня в тайны разных видов оружия, и я вместе с юными марсианами проводил каждый день по нескольку часов, тренируясь на площади. Сперва мои успехи в боевом искусстве оставляли желать лучшего, но, поскольку я был знаком с подобными видами земного вооружения, мне удалось добиться необычайной ловкости в обращении с марсианским оружием, и я продвигался вперед весьма удовлетворительными темпами.
Учили меня и юных марсиан исключительно женщины, которые не только передавали молодежи опыт, касающийся личной обороны и нападения, но также занимались ремеслами. Именно они изготовляли все то, в чем нуждались зеленые марсиане, – порох, патроны, огнестрельное оружие; по сути, все ценное производилось именно женщинами. В военное время они создавали резервные части и, когда возникала необходимость, сражались даже с большим искусством и яростью, чем мужчины.
Представители же сильного пола осваивали высокие военные науки, изучали стратегию и маневрирование больших групп войск. Они издавали законы, когда это было необходимо, – новый закон по каждому непредвиденному случаю. Мужчины Марса не ограничивали себя прецедентами при отправлении правосудия. Обычаи сохранялись веками, но наказание за их несоблюдение определялось индивидуально, неким советом, состоявшим из равных преступнику по положению. Могу сказать, что у марсианской Фемиды редко случались осечки, и это казалось скорее исключением из правил. Здесь соблюдался приоритет закона над личными интересами. По крайней мере в одном отношении я назвал бы марсиан счастливчиками: у них не было адвокатов.