Принцесса Миа
Шрифт:
– Тина! – Я смахнула слезы с глаз. – Не смеши, давай говорить серьезно.
– Я и так серьезна, – сказала она. – Точно такая история описана в романе «Тайный ребенок шейха». Потому Лилли на тебя и злится, я уверена, что все дело в этом.
– Потому что я проболталась, что у нее есть тайный ребенок от шейха?
Я не удержалась и снова захихикала. Честное слово, трудно предаваться депрессии, когда рядом Тина. Даже если ты попала в яму и сидишь в ней, как в ловушке.
Кажется, я разочаровала Тину.
– Нет. Потому, что она подозревает,
После этого я хохотала, наверное, еще минут десять. Честное слово, Тина живет в мире красивых фантазий. Ей бы надо самой писать романы и этим зарабатывать. Или комедию поставить.
Жалко, что она хочет стать кардиохирургом.
19 сентября, воскресенье, 17.00, мансарда
Околачиваться возле бабушки – всегда мало радости. А уж торчать с ней в королевском архиве в посольстве Дженовии после почти бессонной ночи – это уж СОВСЕМ не весело, а наоборот. Какое САМОЕ невеселое занятие может прийти вам в голову? Вот на него и похож мой день в обществе бабушки.
Не поймите меня неправильно, я очень даже интересуюсь жизнью моих предков. Просто… читаешь про них, читаешь, все войны да голод… Через какое-то-время начинает казаться, что кругом одно и то же.
Но бабушка утверждает, что королевские архивы – то самое место, где я найду материал для моей речи в Domina Rei.
– Запомни, Амелия, – говорила она. – Тебе нужно их вдохновить, но в то же время очень важно внушить им благоговение. Ну и, конечно, нужно дать им какую-то информацию. Нужно, чтобы они уходили с мыслью, что ты дала им пищу не только для ума и сердца, но и для души.
Ладно, бабушка, как скажешь.
Конечно, бабушку тянуло к записям наиболее известных Ренальдо, и она попросила принести ей полное собрание записей моего дедушки.
Но меня интересовали менее известные персоны. Я подумывала, что можно будет прочитать их слова без ссылки на источник, тогда все подумают, что я придумала это сама.
Потому что я в депрессии, а это не самое продуктивное состояние для творчества. Что бы там ни говорили некоторые авторы песен.
Человек, который отвечал за архивы (и который выглядел примерно так, как по моим представлениям должен был выглядеть доктор Натс – пожилой, лысый и с козлиной бородкой), немало надышался пылью, пока бабушка заставляла его лазить по стеллажам за разными папками. Он пытался объяснить, что они не хранят в посольстве ВСЕ королевские сочинения. БОЛЬШАЯ их часть хранится во дворце. Сюда они привезли всего несколько тонн документов десять лет назад, когда посольство Дженовии праздновало свою пятнадцатую годовщину, и пока не собрались отослать их обратно, потому что до сих пор никто не проявлял к ним интереса.
Но бабушка не желала ничего этого слышать. Не интересовали ее и объяснения, что ей не следует приносить в помещение архива карликового пуделя Роммеля, поскольку перхоть животного может повредить древним рукописям. Она просто держала Роммеля там же, где и всегда, то есть у себя на коленях.
– Мсье Кристоф, – сказала она, – не стойте тут как щелкунчик (это было очень смешно, потому что он и правда был похож на щелкунчика). Принесите нам чаю. И в этот раз не поскупитесь на карликовые сэндвичи!
– Карликовые сэндвичи! – вскричал мсье Кристоф. Он стал еще бледнее, чем был, что вообще-то трудно, поскольку он, судя по всему, вообще не выходит на улицу. – Но, Ваше Высочество… если продукты или напитки попадут на рукописи, они могут…
– Боже правый, мсье Кристоф, мы же не дети малые! – вскричала бабушка. – Мы не собираемся кидаться друг в друга едой! А теперь принесите-ка мне рукописи моего мужа, пока я не встала и не принесла их сама!
Мсье Кристоф удалился с совершенно несчастным видом, и тем самым дал бабушке предлог обратить сверхкритичный взгляд на меня.
– Господи боже, Амелия, – сказала она через минуту, – Что это у тебя в ушах?
Ой! Совсем забыла вынуть из ушей новые сережки.
– Ах, это… – сказала я. – Да. В общем, я купила их на днях…
– С ними ты похожа на цыганку, – заявила бабушка. – Сними их немедленно. И что это происходит с твоей грудью?
На встречу с бабушкой я постаралась одеться консервативно – надела платье от Марка Джэкобса с воротником в стиле Питера Пэна, Лана меня заверила, что это платье – высший городской шик. Особенно с носками с рисунком и туфлями на платформе от Мэри Джейн.
К сожалению, бабушку насторожило то, что было под коричневым шерстяным лифом.
– Я купила новый бюстгальтер, – процедила я сквозь зубы.
– Это я и сама вижу, – сказала бабушка, – я же не слепая. Я только не могу понять, что ты натолкала в чашечки.
– Ничего не натолкала! – ответила я снова сквозь зубы. – Там только я. Я выросла.
– Ни за что не поверю! – заявила она.
И я не успела и глазом моргнуть, как она взяла и ущипнула меня! Прямо за грудь!
– ОЙ! – заорала я, отпрыгивая от нее. – Ты что?
Но бабушка уже смотрела на меня с самодовольным видом.
– Ты и впрямь выросла! – сказала она. – Наверное, подействовало славное дженовийское оливковое масло, которым мы тебя потчевали этим летом.
– Скорее, это от вредных гормонов, которыми американские производители мяса нашпиговывают свой скот, – сказала я, потирая грудь, которая теперь пульсировала от боли. – С тех пор как я начала есть мясо, я выросла на целый дюйм и прибавила еще дюйм… ну, во всех остальных местах. Уверяю тебя, груди у меня настоящие. И теперь одна болит. Интересно, что бы ты сказала, если бы кто-то поступил так с тобой?