Принцесса Монако
Шрифт:
Не такая уж нелепая идея.
Позднее русские пытались купить соседний городок Вильфранш, чтобы создать там военно-морскую базу царского флота. Внук Флорестана Альбер I позднее получит подобное предложение от Швейцарии.
Трудно сказать, как изменился бы ход истории, если бы Флорестан решился на эту сделку. Может, Монако было бы сегодня 51-м штатом США?
С другой стороны, видя на ступеньках казино в Монте-Карло толпы американских туристов, можно в самом деле подумать, что сделка состоялась.
Как председатель совета директоров «Корпорации Гримальди», Ренье считал себя стратегом, который скорее видел будущие возможности, а не изучал счета и валютные операции. Впрочем, сам он не любил, когда его страну называли «Корпорацией Гримальди», предпочитая шутливое звание Председателя совета директоров компании «Монако».
— В некотором смысле княжество и впрямь стало семейным бизнесом, — признавал он. — Но я не хотел бы называть его «Корпорация Гримальди». И я не уверен, что Монако когда-либо ею станет. Тем не менее сейчас оно действительно смахивает на крупное предприятие. Так уж устроен современный мир.
Когда Ренье женился на Грейс, у Монако была всего одна статья дохода: туризм, неразрывно связанный с игорным бизнесом, и ничего более.
Вот что он говорил по этому поводу:
— Было вполне очевидно, что никакая компания не способна долго существовать при столь непродолжительном туристическом сезоне. К тому же число ее постоянных клиентов было меньше обслуживающего персонала.
Следует также отметить, что предшественники Ренье считали княжество чем-то вроде временной резиденции. В основном они бывали в Монако наездами, редко проводили здесь больше 3–4 месяцев в году и не вникали в повседневные заботы жителей. Их знакомили с проектами по благоустройству Монако в самый последний момент, чтобы они поставили под ними свою подпись. Промежуточные этапы, когда князь мог задать вопросы и что-то уточнить, изменить или улучшить, просто отсутствовали.
— Мой дед не подготовил меня к государственным делам. Его вообще не особенно занимало мое будущее. В конце жизни он много болел, женился и понимал, что не в состоянии уделять мне много времени.
Ренье подчеркивал, что, хотя он участвовал в отдельных заседаниях, возглавляемых его дедом, и даже обсуждал с ним кое-какие вопросы, скажем принципы управления княжеством, в первые месяцы правления ему все равно было трудно. Хотя бы потому, что он мог рассчитывать исключительно на свои силы.
— Его подчиненные тоже не отличались большим рвением, — признался Ренье. — Я был предоставлен самому себе. Конечно, иногда это лучший способ научиться работать. На меня свалилось столько дел, что у меня практически не было времени задуматься о том, правильно ли я действую, не допускаю ли ошибки. Я просто изучал документы и сам все решал.
Ренье был первым властителем Монако, который начал управлять страной как большой корпорацией.
Хотя при жизни деда он не мог принимать самостоятельные решения, Ренье прекрасно понимал происходящее. Критиковать деда он тоже не мог и, имея собственное мнение, вынужден был держать его при себе. Неудивительно, что, став князем, он довольно быстро приступил к реформам.
В частности, изменил экономическую базу государства.
Если Монако когда-то и было «теплым местечком для темных личностей», по словам Сомерсета Моэма, Ренье настаивал, что только в прошлом.
— Главным двигателем экономики до сих пор остается туризм, — сказал он, — но в последние сорок лет появились и новые отрасли. То, что мы имеем сейчас, невозможно даже сравнивать с прежними временами. Теперь у нас есть своя промышленность. Например, стремительно растущий сектор легкой промышленности, без которой теперь невозможно представить нашу экономику.
Грейс старалась создать привлекательный образ Монако в глазах «международной элиты». Вместе с тем она способствовала расширению туризма, привлекая в Монако американцев. Не было рядом с Ренье человека, кому бы он больше доверял и советовался во всех делах, чем она. Все близкие люди знали, что две самые сильные стороны князя — его способность все взвесить и оценить и его потрясающее чутье.
Чутье подсказывало ему, что нужно привлекать в Монако новые, конкретные виды бизнеса.
— Мы очень тщательно выбирали, — пояснил он, — чтобы не нанести княжеству урон. Мы сразу отклонили проекты, которые требовали большого пространства, вроде завода по сборке автомобилей. Кроме того, здесь, в Монако, недопустимо любое загрязнение природы — ни воздуха, ни моря. Недопустим и шум.
Ренье хотел в первую очередь видеть в Монако высокодоходные отрасли, вроде производства лекарств, парфюмерии и некоторых видов электроники. Благодаря налоговым льготам, которые он мог предложить, и преимуществам приморского города бизнесмены вскоре выстроились в очередь, чтобы открыть свое дело в Монако.
— Мы производили мелкую электронику для Concorde и NASA, — рассказывал он. — Вам известно, что бритвы для первых астронавтов были сделаны в Монако? Это были бритвы с часовым заводом. Мы делали детали из пластмассы и резины для корпораций Renault, Citroen и Peugeot. Мы производили и упаковывали лекарства и косметику. Главное, что безработицы в Монако нет. Более того, нам ежедневно приходится импортировать рабочую силу.
Создавая промышленные предприятия, Ренье должен был искать для них место.
— У нас мало земли. Но к 1974 году мы отвоевали у моря площадь в 22 гектара. Это позволило нам построить Фонвьей, совершенно новый район, где мы разместили предприятия легкой промышленности. Теперь мы могли активно искать иностранные инвестиции и хоть немного освободиться от нашей вечной зависимости от туризма. Мы мирно расширили наши границы. Довольно редкая вещь в наши дни, не так ли?
Помимо развития легкой промышленности Ренье открыл в Монако такую золотую жилу, как проведение конференций. Вслед за конференциями в княжестве стали проводить фестивали. Он придумал цирковой фестиваль и, чтобы привлечь деньги в страну в мертвый сезон, поощрял музыкальные и телевизионные фестивали. Кто-то написал о княжестве так: «Найдите тридцать любителей игры в мраморные шарики, и вы получите соответствующий фестиваль в Монако».
Разумеется, все это требовало сооружений и оборудования мирового класса — отелей, конференц-залов. Когда Ренье приступил к осуществлению своих честолюбивых замыслов, ничего этого у них не было. В H^otel de Paris не было даже приличного зала для вечеринок с коктейлями.
Поэтому Ренье построил конференц-зал вместимостью от 400 до 1000 человек. Неподалеку от него вырос Loews H^otel на 573 места, самый большой на юге Франции.
При этом случались и некоторые накладки. Еще на стадии проектирования одного из новых отелей кто-то заметил, что в ванных комнатах не предусмотрены биде. На что американские архитекторы и дизайнеры возразили, что американцы ими не пользуются, а они, в конце концов, занимаются не чем иным, как «американизацией Монако».