Принцесса Намонаки
Шрифт:
— Принц, вы мой гость. Я чту законы гостеприимства. — Продолжение фразы «…как и любой порядочный человек» повисло в воздухе. — Вы мне не верите?
— Нет, — улыбнулась я.
Последовала пауза, во время которой я пыталась откашляться, а глава молчал. Убийцы за его спиной тоже молчали.
А потом глава рассмеялся, и в звенящей тишине чёрной комнаты это прозвучало жутко.
— Что ж, ваше высочество, продолжим. Вы говорили об измене…
— О перевороте, — поправила я. — После которого я и правда кое-что изменю. Размер вашего кошелька, например. И клиентуры. В ту или иную сторону.
Глава — он же Возрождённый, он же Феникс, а также обладатель ещё десятка имён, таких же фальшивых и громких — снисходительно улыбнулся.
— Принц, вы понимаете, чем грозят даже мысли о подобном? Не то что… действия.
— Конечно.
Возрождённый, он же Феникс… Для удобства я буду звать его Сузаку, так его прозвище — Феникс — звучит на языке принца. Итак, Сузаку впервые оглянулся, встретился взглядом с юношей слева. Юноша этот был мне знаком: это он собирался убить моих телохранителей, которые потеряли меня в Лунной роще… или как там она называлась? Когда я возвращала лисёнка-оборотня его брату.
Итак, Сузаку перекинулся взглядом с юношей (наверняка его заместителем) и усмехнулся.
— Принц, вы не в своём уме.
— Да нет, в уме-то я точно своём, — вырвалось у меня. И правда, ум мой, это тело чужое, и несмотря на прожитое в нём время я так и не научилась воспринимать его как своё, пусть и новое. — Это вы празднуете труса, господин. Вас устраивает ваша нынешняя жизнь?
— О да, — улыбнулся Сузаку.
В этом-то и была проблема: невероятно, но жизнь при нынешнем императоре всех устраивала. Золотой век империи, подъём и процветание… Как в таких условиях готовить переворот? Да ещё и принцу, которого все вокруг считают слабаком и задохликом. И у которого совсем ничего нет.
Но нет, кое-что у меня всё-таки было.
— Правда? — тоже улыбнулась я. — А контрабанду мой отец ведь прикрыл. Неправильно, я считаю. Я бы открыл и поставил во главе контрабандистов надёжного умного человека… Например, вас. Назвал бы это торговым министерством и доходы оставил бы вам, а себе бы брал… скажем, десятую часть. А остальное было бы ваше, господин… Или не ваше, а кого-нибудь похрабрее. Как хотите, — добавила я и снова улыбнулась.
Сузаку прищурился.
— Контрабанда солью?
— И людьми. И золотом. А ещё деревом. О, а как насчёт этой вашей дряни, опия? Сколько он сейчас стоит?
Ванхи шепнул мне цену. Я вспомнила, как гуляла по торговой площади (до встречи с кицунэ) и прикинула, дорого это или нет.
Выходило довольно прилично.
— Задэмпингуем его, — предложила я, забывшись. — А потом, когда все… Что?
— Простите, господин, что вы сказали? — вежливо уточнил глава.
Я мысленно чертыхнулась.
— Сильно снизим цену. А потом, когда все его купят, поднимем цену раз так в десять и отправим его на чёрный рынок, то есть к вам. И мне, и вам выгода, а нынешние покупатели отказаться не смогут, да?
— Да? — с сомнением переспросил Сузаку, потянувшись к трубке.
Я насмешливо проследила за его рукой.
— Ну а вы бы смогли?
Сузаку отдёрнул руку и закашлялся, как я недавно.
Я наклонилась к нему.
— Эта ваша дрянь вызывает серьёзное привыкание, вы знали?
— Она успокаивает, — заметил Сузаку, глядя на трубку, впрочем, уже не так благосклонно. — И это лекарство, ваше высочество. У меня есть верный врач, это его рецепт. Полагаю, придворному врачу, принц, вы не доверяете, поэтому понимаю вашу предосторожность…
— У меня есть гарем для успокоения, — перебила я. — Но речь не об этом, господин…
— Если верить императору, гарем не слишком-то успокаивает, — перебил глава наёмников. Кажется, я затронула чувствительную струнку — наверное, у главы наёмников гарема не было.
Я тоже усмехнулась. Со вчерашним маминым подарком мы так здорово в го резались, что утром я сегодня еле проснулась.
— Дело вкуса, господин. Но позвольте мне продолжить. Я недавно ездил за невестами: так вот, пол-империи уже курит этот ваш опий. Представьте, что будет, если вы получите на него монопо… эм, выгоду от него в единоличное, только ваше пользование. Вы, и я десятую часть, но вы от моей десятой части не обеднеете, правильно? Тут куш побольше, чем от соли будет, бедняки-то свой мисо не солят.
— Не они покупатели, — справедливости ради заметил Сузаку, но по блеску его глаз я поняла: заинтересовался. — Принц, ваши мысли любопытны. Я представить не мог, что после удара Шики, — глава снова покосился влево, на своего заместителя. Тот не пошевелился и по-прежнему смотрел в одну точку, — вы, ваше высочество, так сильно изменитесь.
Ах вот кому я обязана новым телом!
— А ваш Шики не мог ударить какую-нибудь милую наложницу? Или сынка канцлера? — пробормотала я.
— Ваше высочество?
— Ничего. Итак, господин, я понимаю, мой отец вам платит. Но когда взойду на трон, я буду платить вам больше. Полагаю, выгоду от контрабанды вы получите пятикратную. Я не силён в цифрах, но примерно… — Лгу, с цифрами у меня проблем никогда не было. В этом уравнении, к сожалению, было много неизвестных переменных (я лишь смутно представляла, сколько император платит наёмникам), но по моим прикидкам выходило, что контрабанда и правда даст выгоду. Даже десятикратную. Надо только за границу этот опий зажилить, а то там привыкнут и пойдут на нас войной. Китай, помнится, в очередной раз загнулся именно из-за опиумных войн. И не только он, тайцы, говорят, до сих пор отходят.
Надеюсь, примерно это (за исключением Китая) представил и Сузаку, потому что он в кой-то веки посерьёзнел.
— Принц, ваше предложение и правда сулит существенную выгоду. Но как вы собираетесь провести этот ваш переворот? Для него нужна армия. Мои наёмники — убийцы, не солдаты. Их мало.
Резонно, и главой армии был как раз император. По словам Ванхи, собираясь воевать, государь объявлял свою волю наместникам и те обязаны были предоставить ему некоторое (значительное) количество солдат. Что же касалось регулярной армии, то она тоже была, но раскиданная по отрядам: гвардейцы императора, гвардейцы канцлера, левого министра, правого министра и так далее.