Принцесса-попаданка
Шрифт:
– Каин!!! – продолжала верещать принцесса, но монах с драконом крепко держали ее. Та брыкалась, кусалась, но тщетно.
Нестерпимое жжение Пересмешник почувствовал сразу, как только высвободил тьму из своего тела. Вместе с волной, несущейся горизонтально, вертикально на землю хлопьями опадали частички его кожи с обгоревшими краями. Пути назад уже не было.
Километр за километром родная магия, воскресившая поганых мертвяков, их же и умерщвляла. Сколько их там было? Сотни? Тысячи? Он чувствовал их один за другим. Чувствовал их всех. И не благодаря тому, что он одаренный темный, нет. Он
Хорошая же штука – болевой шок. Когда боль настолько сильна, что ты перестаешь ее ощущать, и тело твое рассыпается, будто приближая тебя к сезонной линьке, а не к смерти.
Заискрили последние темные всполохи и, пошатнувшись, Пересмешник завалился на бок. Тело глухо ударилось об землю, взметнув в воздух мелкие частички кожи.
Только тогда принцессу высвободили из железной хватки, и она босиком, в разорванном платье, с рыжим гнездом на голове, да еще и разбитым носом кинулась к другу. Упала перед ним на коленки, перевернула на спину и обомлела от ужаса. Лицо Пересмешника было уже наполовину облезлым. Частично даже с голыми мышцами, которые тоже постепенно отмирали и превращались в подгоревшие хлопья. И бородка подгорела, оставив только легкую щетинку.
– Каинушка… – прошептала Фредерика и сама не расслышала своего голоса. Шум в голове мешал. Виски пульсировали. – Каинушка, родненький…
Слезы кончились. Они уже давно кончились. Еще когда она торчала под крышей академической башни. Но там хоть какая-то надежда была, а тут…
Принцесса взяла его за руку и на ее руках, будто толстая паутинка, осталась все та же отмирающая кожа.
Пересмешник явно пытался что-то сказать, хрипел, но ничего не удавалась. Вероятно, уже повредились голосовые связки. А потом он кашлянул, и в воздух вместо крови взвилась алого цвета пыль.
– Брысь отсюда! – раздался резкий женский голос за спиной Фредерики и девушку откинули в сторону. – Эк тебя как, дружок-пирожок. Лежи и ничего не делай. Я что тебе сказала, а?! Лежи! Мазохист ты что ли?
Фредерика подняла голову, чтобы увидеть перед распростертым телом усыхающего Пересмешника белобрысую прорицательницу Рамэю.
– Тетенька… – прошептала принцесса.
– Тетенька-фиготенька, – раздраженно обернулась она к ней. – Ты действительно такая тупая, какую из себя корчишь?
– Нет, – серьезно ответила ей девушка.
– Если нет, то не сиди на жопе и иди поторопи светлых, которые тащатся сюда от академии со скоростью жуков-навозников.
Два раза повторять не пришлось. Фредерика вскочила с земли как укушенная и понеслась выполнять поручение.
Группу светлых в белых одеяниях она встретила на середине пути. Они, действительно, особо не торопились, переговариваясь между собой на иностранном языке. Если язык темных больше напоминал итальянский, то язык светлых – французский. Мелодичный, журчащий, но сейчас было не до лингвистики.
– Там… – принцесса остановилась перед ними, пытаясь отдышаться, а белобрысые, все как один, смерили ее удивленными взглядами. Еще бы. Видок оставлял желать лучшего. – Вас очень зовут. Там умирает…
Девушка не договорила, проглотила всхлип, подхватила за белый широкий рукав мужчину посередине и потащила за собой. Остальные ускорили шаг.
Картина перед воротами оставалась прежней, когда подошли новые действующие лица. Разве что возле старейшины разливалось мягкое золотистое сияние.
– Явились, – гаркнула прорицательница. Свет источали ее руки, возложенные на Пересмешника. – Фаияли! Рьясьтем, жульйо.
Светлые переглянулись, а потом, приблизившись к обоим и присев на корточки, протянули к старейшине и свои семь пар рук. Светлая магия засияла с такой силой, что Фредерике пришлось прищуриться. Они будто запаивали Пересмешника сварочным аппаратом.
Позже всех подошел архимаг. Он был явно озабочен тем, что основные события Латинии произошли без его участия. Пока он возился с эссенцией, пока распределял по академии эвакуированных жителей, пока ставил ветряные охранные барьеры…
– Фаррел! – Рамэя фар Патит обернулась к нему. – Как скоро Драконий культ получит письмо?
– Неделя-полторы.
– Хватит.
– Нужны драконы?
– Нужно паренька сплавить в Светлогорье. Нашей магии надолго не хватит. Тут требуется более кропотливая работа. – А после решила пояснить: – Он выпустил всю свою тьму. А поскольку он темный, а не человек, то с этой тьмой и свою жизнь потерял. Если наполнить его светом, есть шанс на восстановление.
– Тогда он… – подала слабый голос Фредерика, – …станет светлым?
– Это логично, – зыркнула на нее прорицательница.
Повисла гробовая тишина. Принцесса даже не знала, куда ей отвести взгляд, и только сейчас увидела Файна, до сих пор склоняющегося над бездыханным телом Казамы. Близнец почувствовал взгляд девушки, поднял на нее глаза и растянул губы в широкой болезненной улыбке.
– А мне что теперь делать? – тупо спросил он, не прекращая улыбаться.
***
Драконов пришлось дожидаться чуть дольше недели. Латиния оправлялась от свалившихся на нее потрясений, а вместе с городом понемногу приходила в себя королевская команда. Каждый день принцесса заскакивала в комнату, которую выделили светлым и Пересмешнику, и справлялась о его самочувствии. Вечером же успокаивала Файна, который после потери самого близкого отказывался выходить из комнаты, есть, разговаривать с кем-либо и даже пил через силу. У светлых была возможность вылечить, но вернуть с того света – нет, а потому Фредерика стала для близнеца жилеткой, в которую он мог рыдать и орать, пока слезы не заканчивались и голос не пропадал.
Каковым было удивление принцессы, когда с одного из трех храмовых драконов спустилась королева Виктория и стиснула свою непутевую преемницу в объятьях.
– То и дело себя одергивала, чтобы не воспользоваться связным медальоном, – призналась женщина. – Чтобы случайно не проговориться о сюрпризе. Собирай вещи. Летим во дворец. На твою коронацию.
– На мою?.. А не слишком ли скоро?
– А чего ждать-то? Пока пророчество не исполнится? – Королева выпустила названую дочь из объятий и встала в позу. – Твои приятели тоже займутся своими делами, пока ты разбираешься с королевскими. Прежде, чем спасать мир, нужно об этом мире больше узнать, не так ли?