Принцесса Ри, менестрель Би и другие неприятности Тома Каулитца
Шрифт:
Менестрель залился краской.
— Я собирал корешки для снадобий, — скромно ответил, опустив взгляд.
— Подглядывал за принцессой? — веселился Том.
Билль совсем смутился и кивнул. Том перестал ржать и спросил без всякой надежды:
— А ты случайно не знаешь, как мне обратно вернуться?
Менестрель несколько секунд смотрел на него, словно пытаясь прочитать мысли, а потом отвел взгляд и покачал головой.
— Ваша судьба теперь жить здесь, сир, — тихо молвил он. — Найти свою половинку и быть счастливым. Уверен, если вы оглянетесь вокруг, то поймете, что не все так плохо. Вас очень сильно любят и обязательно сделают счастливым. Ведь что надо для счастья? Чтобы вас любили…
Том грустно вздохнул.
— Ты, Билль, просто апофеоз человеческой незамутненности и заключенности в собственный вариант реальности. Ну да черт с тобой. Не знаешь, так и скажи. Ведьм-то у вас тут не всех пожгли, надеюсь? Найди мне хорошую ведьму. Может она чего умного скажет. Справишься?
Менестрель быстро закивал.
— Вот и славно. А сейчас пошли есть. Я чертовски голоден. Веди, куда там надо.
Около двери он обернулся. Билль снова врезался в него.
— Не велите казнить!
— Да прекрати уже это! — рявкнул Том, придержав его за локоть и не давая свалиться на пол. Менестрель вспыхнул красным и посмотрел с обожанием, боясь пошевелить рукой, которой касались прекрасные пальцы дорогого гостя. — Объясни мне, на фига тут столько соломы? Подмести нельзя?
— Это лучшая и свежайшая солома, — пробормотал Билль тихо, непонимающе глядя на Тома. — Вы можете спокойно плевать на пол, кидать кости и даже гадить, не боясь замарать пол. Раз в неделю ее убирают и стелют новую. В вашем замке так никогда не делают?
Том дернул плечами.
— Делают, конечно. Я ж рыцарь, блин… — И вышел.
Ужин был выше всяких похвал. Том объелся так, что с трудом мог сидеть. А уж какое вкусное пойло с привкусом меда разливали слуги…. Мммм… Казалось, он выпил литров двадцать. Перед глазами все плыло и кружилось. Принцесса давно покинула праздник, Том пропустил этот момент, расстроившись, что так и не пообщался со своей будущей женой. Его посадили по правую руку от короля. Принцесса сидела слева от родителя. Она была мила, застенчива и не поднимала глаз, краснея на любую пошлую шутку придворных. Ну и, пожалуй, ее высочество была единственной женщиной на этом празднике жизни. В остальном за длинным столом сидели рыцари, вельможи и прочие сэры разной степени сэрности. Дюжина менестрелей развлекала гостей унылыми, как говно мамонта, песнями. Придворные танцоры танцевали еще более унылые танцы. Бедные уши Тома сворачивались в трубочки, когда этот хор мальчиков затягивал очередную балладу о доблестном подвиге рыцаря, убившего белого дракона, а шуты изображали сие действо, совершенно не попадая ни в такт, ни в ритм, ни в смысл. Хотелось встать и показать им всем, как надо обращаться с музыкальными инструментами. Запилить чего-нибудь эдакого, чтобы душа сначала свернулась, а потом развернулась. Чтобы ноги сами в пляс и рот не закрывался! Один Билль его радовал — изредка попадал в ноты, когда мяукал свои глупости, по недоразумению названными песнями. Том аж, кажется, станцевал… Но это он уже не очень помнил, если честно.
Утро встретило его адской головной болью и тошнотой. Тома не смог разбудить даже наглый петух, который принялся кукарекать, едва голова недорыцаря коснулась подушки. Так плохо парню давно не было. Даже когда они надирались с братом на тусовках, потом добирали свое в кабаках, а потом еще и заливались чем-то по дороге, когда в совершенно невменяемом полужидком состоянии все-таки приезжали домой. В дверь постучали, но Том не смог ответить, лишь болезненно застонал и натянул одеяло повыше.
Перед ним предстал менестрель. Он осторожно убрал одеяло с лица. Холодным пальчиком провел по горячей щеке и положил на лоб мокрую пахучую тряпицу.
— Таблетки есть? — прохрипел Том, жмурясь на солнечные лучи.
— Что такое таблетки, сир?
— Обезболивающее?
— Голова болит? — улыбнулся понимающе Билль.
— Отваливается, — простонал Том.
— Не пейте вересковый мед, сир. Вы вчера слишком увлеклись.
— Оооо, это был вересковый мед? — приоткрыл глаза Том.
Парень кивнул.
— Самый лучший.
— У нас про него есть легенда.
— Расскажете, сир?
— Если ты починишь мне башку и нароешь гитару, я тебе даже ее спою, — опрометчиво пообещал Том, прекрасно зная, что гитару-то Билль ему точно не нароет.
— Хм… — задумался менестрель. — Дайте мне пять минут, сир, и у вас все будет.
Том хмыкнул и снова натянул одеяло на голову. Хлопнула дверь. Видимо, парень побежал искать гитару.
Билль вернулся действительно минут через пять. Принес кувшинчик с каким-то вонючим пойлом и заставил это выпить мучающегося мигренью рыцаря. Рыцарь был слишком слаб, чтобы сопротивляться, поэтому вылакал всё, что было предложено. Менестрель встал рядом с кроватью и сложил тонкие ручки на животе. Выжидающе уставился на несчастного.
— Вы обещали мне спеть, если я вылечу вашу голову, сир. Я ее вылечил.
Голова действительно не болела. Даже самое сильное обезболивающее дома не имело такого эффекта, как варево менестреля.
— Ты еще что-то там бормотал про гитару, — напомнил Том, поднимая подушки повыше к изголовью и удобно располагаясь на них. Поутру Билль оказался чудо, как хорош. Он сменил свои чулки на зелено-желтые и переоделся в синюю тунику почти до колен. На голове красуется лихо сдвинутая на бок очаровательная береточка с пышным белым пером. На концах длинных носков его обуви по бубенчику, которые едва слышно позвякивали на каждое движение парня. Лицо светлое и очень довольное. Вот Билл! Один в один Билл, задумавший какую-то очередную пакость. Он протянул лютню, на которой играл на празднике. Том выругался. Он совсем забыл про нее.
Немного подергав за струны и покрутив колки, Том не без такой-то матери кое-как подстроил инструмент. По крайней мере, больше его ушам не хотелось отвалиться и экстренно покинуть гостеприимный дом. Побренчал немного, стараясь понять, как играть, как ставить аккорды, как это вообще звучит. Вышло не столь дурно, хоть, конечно, и не то, что хотелось бы.
Неспешная грустная мелодия полилась из-под пальцев. Том пел тихим голосом, очень вкрадчиво и осторожно, на ходу вспоминая слова баллады Стивенсона и подбирая аккорды, иногда сбиваясь и путаясь. Он с улыбкой следил за затаившим дыхание менестрелем. Когда Том рассказывал о маленьких пиктах, парень блаженно улыбался и смотрел в окно. Когда пел про войну, лицо Билли сделалось серьезным и очень печальным. Когда отец мальчика сказал злому королю, что готов предать свой народ, Билль покраснел от гнева и даже возмутился, но потом снова забормотал о невелитеказнить и заткнулся сразу же, как только Том бросил на него строгий взгляд. А когда мальчика сбросили в морскую пучину, менестрель горько заплакал, спрятав лицо в ладонях.
— Сир рыцарь, убивший белого дракона, гей и…
— Вот еще раз ты назовешь меня геем и хреновым каскадером, и я тебя убью! — окрысился Том. Шутка, повторенная вчера раз сто, больше не казалась ему смешной.
— Не велите казнить! — бухнулся на колени менестрель, испортив весь момент и особое благодушное настроение Тома.
— Ох, казнил бы немедленно, кабы не твое волшебное пойло от головы. А сейчас вали отсюда. Я хочу побыть наедине с собой.
Билль задом попятился к выходу и скрылся за дверью.