Принцесса с планеты Сприс
Шрифт:
Олибрия неожиданно сильно сжала пальцы Быстрова и так же неожиданно их отпустила, повернувшись к другим гостям.
– Пойдемте. Господин Арканов, госпожа Ивала, ваши покои сейчас же покажет Орэлин, и поможет устроиться со всем удобством. А Глеба я провожу сама, – пристианка шагнула к широкому коридору, облицованному плитами кварца.
– Но госпожа графиня дары с моей дачи. Очень прошу принять, – Арканов нетерпеливо тряхнул сумкой, поставил ее на пол и вытащил трехлитровку с маринованными помидорами. – Это… – важно сказал он, – советую оставить на особо торжественный случай. – С грибочками тоже не спешите –
– Это кусать? – приняв у Арканова яблоко, насторожилась Олибрия.
– Да, зубками, – Агафон ободряюще подмигнул.
Пристианка поднесла плод ко рту и осторожно его надкусила. Кисло-сладкий сок показался ей приятным, и она надкусила еще раз, разжевывая ароматную мякоть.
– Ну как же, госпожа графиня? – поинтересовался Арканов.
– Как поцелуй. Такой же сочный и сладкий, – Олибрия мельком глянула на капитана «Тезея» и обратилась к слуге. – Орэлин, пожалуйста, отнесите все это на восточную террасу. Там мы скоро устроим обед.
Орэлин, сведя густые брови, взял сумку и повел Ваалу и Агафона в дальние покои. Олибрия и Глеб шли следом за ними, пока пристианка не остановилась возле стрельчатой двери, которая тут же беззвучно растворилась.
Быстров ступил в комнату за хозяйкой. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему, с минуту смотрела на землянина блестящими глазами: в них как в ночной воде отражались печаль, раскаянье и томление. Потом бросилась к нему, сильно обвив его шею руками и задрожав от слез.
6
– Прости, – подняв голову, сказала она. – Я не имею права быть такой слабой. Еще не хватало, чтобы герцог Саолири видел меня в слезах!
Олибрия отстранилась от Быстрова и отвела взгляд к подсвеченному панно с горным пейзажем.
– После его визита здесь могут остаться микророботы, – пояснила она, поглядывая на Глеба из-под опущенных ресниц. – Я уже дала задание системе безопасности искать их, но в ближайший час нет гарантии, что нас никто не видит и не подслушивает.
– Знаешь что, а пойдем к морю? – предложил Быстров.
– К морю?
– Да, к морю. Я соскучился за ним. И за тобой. Прошу, – Глеб стер пальцем слезинку с ее нежно-розовой щеки.
– Конечно, пойдем. Твои друзья должны догадаться, что нам нужно побыть наедине и не станут нас искать, – Олибрия направилась к невысокой двери, тут же неуловимо исчезнувшей в стене.
Они прошли через длинный зал, в котором хранилось древнее оружие, броня, щиты и шлемы и через тысячи лет выглядевшие как новые: серебристыми с голубыми и салатовыми отсверками. Повернули к лестнице и спустились из замка к побережью.
На зернистый песок ветер нагонял розовые волны. Дальше, в заливе и между скалистых островов море казалось малиновым из-за скопления мельчайших водорослей, и уже за мысом оно обретало обычный цвет, сливавшийся с атласом фиолетово-синего неба с бледно-голубым солнцем – Идрой. Длиннокрылые птицы, с криками метавшиеся над отмелью,
Быстров остановился у полосы гальки, вдохнул насыщенный свежестью и приятной горечью воздух, наклонившись, снял туфли. Порывы ветра надували его рубашку пузырем. В голове землянина будто звенело, плескалось пристианское море.
– Я боялась, что ты не прилетишь, – сказала Олибрия, тоже освобождаясь от обуви – легких сандалий с иридиевыми пряжками. – Очень боялась и думала послать за тобой кого-нибудь кроме Ивалы.
– Как же ты могла так думать? – закатывая брюки, Глеб поднял взгляд к графине.
– Не знаю… – она покачала головой, разбрасывая волосы по плечам и звеня крошечными колокольчиками. – Мне показалось, что ты улетел, разозлившись на меня.
– Не смей больше так думать, – он выпрямился и вдруг схватил ее на руки.
Олибрия вскрикнула и прижалась к нему, покрывая лицо землянина поцелуями. Наконец, оторвавшись от его губ, она запрокинула голову, тяжело дыша и испытывая такое блаженство, что даже самые горячие мысли о несчастьях последних дней, имперском престоле и той опасной тайне, которую следовало сообщить Глебу, мигом остыли в ее сознании.
Держа Олибрию на руках, Быстров вошел по колени в воду и медленно побрел вдоль берега, ощущая, как волны облизывают щиколотки.
Губы пристианки приблизились к его уху и зашептали стихи на незнакомом диалекте. Глеб понимал лишь отдельные слова. Не пытаясь разгадать смысл неизвестных рифм, он просто слушал ее красивый голос, наслаждался ее близостью, видом побережья и морских просторов.
– Нравится? – спросила графиня, закончив читать стих на тихой ноте.
– Похоже на добрый шепот ветра.
– Это и есть «Ода южному ветру». Теперь пусти меня. Пожалуйста.
Быстров осторожно ослабил объятия, и дальше они пошли, держась за руки, в обход скалы, выступавшей в море. За острым каменным обломком Глеб вышел на берег и направился, к скульптуре хищной птицы – справа от нее виднелись темно-синие обломки колонн древнего храма.
– Скажи правду, зачем прилетал герцог Саолири? – решился Быстров на волновавший его вопрос.
Олибрия с минуту молчала, ступая среди острых камней и глядя под ноги.
– Хотел, заручиться моей поддержкой Флаосара при выборах на имперский престол! – возбужденно произнесла графиня. – Разумеется, я отказала. Не хочу, чтобы нами правил герцог-мерзавец, который сжег дотла семь городов на Верлоне! Человек с жестоким сердцем, не знающий слов «справедливость», «закон» и «честь» не должен взойти на престол! А если взойдет, то будет большая война: восстанут колонии, мы потеряем друзей и уважение за пределами Империи. Мы сразу превратимся в уязвимую мишень для врагов. Итак, Саолири настойчиво продвигает Флаосара. Но я уже сделала свой выбор. Я хотела бы видеть императором герцога Ольгера. И если Ольгер победит в борьбе за трон, то это будет справедливо: он был лучшим другом императрицы Фаолоры, Приста многим обязана ему. В конце концов, его кандидатуру поддерживает большинство граждан. А на стороне Флаосара Исерион с купленными представителями Имперской Ложи и, конечно, многие военные. Мир будто раскололся. И мне кажется, что между этими двумя его частями скоро разгорится пламя войны.