Принцесса викингов
Шрифт:
– Всему свое время, Бьерн. И для твоих бойцов найдется дело в Нормандии. Если же они не хотят ждать своего часа – я никого не держу. Да и тебе не стоит спешить вцепиться в горло франков. Или ты забыл, что посватался к младшей дочери Ботольфа и она сохнет от тоски, поджидая тебя в Байе?
Бьерн вдруг ослепительно улыбнулся.
– О, Ингрид! Право, у меня за это время было столько женщин, что я уж и перестал вспоминать о ней. Наверняка она стала совсем взрослой. Клянусь плащом, слишком быстро взрослеют наши невесты. Что ж, мир порой тоже неплох.
– Толстяк
Бьерн какое-то время размышлял над словами Ролло, затем тряхнул головой, так ничего и не уразумев, и сказал:
– Я вижу, ты по-прежнему слушаешь все, что бормочет этот поп.
– Отчего же не послушать? Если я намерен окончательно подчинить себе эту землю, неглупо узнать о ней поболее.
Бьерн промолчал, обнаружив, что все это время Ролло не сводил глаз с рыжеволосой девушки. Однако рядом с ним сидела Снэфрид, которая также пристально наблюдала за происходящим.
– Снэфрид, – обратился к ней Бьерн, почувствовав, что ее следует отвлечь. – Когда я вновь увидел твою неувядаемую красу, то сочинил для тебя вису.
Он поднялся и набрал в грудь побольше воздуху:
Не властно времяНад белокурой супругой героя,Дисой нарядов [26] , что вкушаетЯблоки Идун [27] в часы ночные…– Позволительно ли мне, – неожиданно раздался звонкий голос Эммы, – побеседовать с послами герцога Роберта?
26
Женщиной.
27
Омолаживающие яблоки богини Идун.
Бьерн запнулся. Рассерженно обернувшись, он увидел, что девушка выжидательно смотрит на Ролло.
– Даже героям запрещалось прерывать скальда в минуту высокого вдохновения, когда его устами говорят боги! – воскликнул он.
Эмма растерянно взглянула на него.
– О, прости меня, Бьерн! Но если Ролло позволит, я отойду и не стану более мешать тебе.
– А почему ты спрашиваешь позволения у меня? – насмешливо спросил Ролло. – Разве ты не невеста Атли?
И он сделал знак, чтобы Бьерн продолжал.
Эмма расценила это как согласие, ибо Атли сейчас ни до чего не было дела. Он дремал, уронив голову на скрещенные кисти рук. Однако едва Эмма стала подниматься, Атли внезапно схватил ее за предплечье.
– Выходит, я для тебя ничего не значу, Эмма, не так ли? – разъяренно прошипел он ей прямо в лицо.
Девушка увидела, что глаза его налиты кровью.
– Успокойся, о Атли! Я просто хотела перемолвиться словом-другим с франками. Тебе бы тоже хотелось этого, если бы ты, как и я, так долго
Но Атли не слышал ни слова.
– Я для тебя меньше, чем след на песке от сапога Ролло! И я говорю тебе – отныне ты будешь повиноваться мне одному. Я твой хозяин, а не Ролло, который не сходит у тебя с уст!
Эмма была поражена.
– Я знаю, что ты счастлива тем, что он вернулся, – бормотал он, и девушка вздрогнула, не поняв, о ком говорит Атли, но он продолжал:
– Разве я не видел, что творилось с тобой в эти дни! Ты попросту сходила с ума. О, ты никогда не могла полюбить меня! Что я для тебя? Из-за этого я стал ненавидеть своего брата… Подумать только, вас двое – и оба вы мне дороги…
– Успокойся, умоляю, Атли! Ты выпил лишнего…
Она обняла его, но Атли все еще что-то бормотал, всхлипывая, пока не затих. Бьерн продолжал громогласно декламировать. Эмма, отстранившись, осторожно поднялась.
– Нет, не уходи! – внезапно вскричал Атли, заглушив голос Бьерна.
Теперь все смотрели на них. Эмма не выдержала. Обойдя стол, спустилась с помоста.
– Эмма!
Теперь прозвучал повелительный голос Ролло. Но девушка, не оборачиваясь, только тряхнула головой, отбросив назад волну волос, и, потеснив викингов, уселась подле Ги.
– Я рада видеть тебя здесь, – негромко обратилась она к нему на латыни.
Сидевшие за столом норманны зашумели:
– Выпей с нами, Эмма!
Она с улыбкой покачала головой.
– Ты ведешь себя не слишком благоразумно, – не глядя на нее, также на латыни произнес юноша.
– Я всегда отличалась этим, Ги. Но ведь это тебе и нравилось во мне.
Теперь он глядел прямо на нее. Его темные, как ночь, глаза были ласковы.
– Мы должны быть осторожны, Эмма. Я спасу тебя. Для этого я и поступил на службу к Роберту.
– И так изменился… Ты больше не похож на смиренного монаха, Ги.
Невольная улыбка тронула его губы.
– Благодаря тебе. Разве не должен я вернуть себе невесту? И я попросил Эврара Меченого обучить меня всему. Ты ведь помнишь Эврара?
Эмма коротко кивнула.
Сидевшие рядом викинги не понимали их речей, к тому же они говорили достаточно тихо, чтобы прибывшие с Ги франки не могли разобрать ни слова.
– Ты не должен меня осуждать за то, что я пела. Я…
Она не успела закончить – ее кто-то схватил. Мгновение – и она уже стояла перед Ролло.
– Ты оскорбила моего брата, выказав неповиновение!
Лицо Ролло было сурово, брови сдвинуты.
– Твой брат сам явил себя в невыгодном свете, злоупотребив хмельным на пиру!
– И тем не менее ты его женщина, ты принадлежишь ему и должна повиноваться.
– Я никому не принадлежу! – резко произнесла Эмма. Краем глаза она видела, что Ги даже не повернулся в их сторону. Почему-то это больно задело ее. Разумом она понимала, что тот поступает правильно, но сердце ее наполнилось горечью. Ролло был грозен, но Эмма давным-давно перестала страшиться его. Наоборот, знакомое волнение предстоящей схватки наполнило ее каким-то дерзким торжеством.