Принцесса
Шрифт:
— Юля, я хочу сам переговорить с ним.
Юльке на секунду показалось, что она опять как в детстве, несмышленая девочка, и папа, ее умный папа, собирается разобраться со всеми проблемами.
— Ну хорошо, — кивнула она, — я дам тебе номер телефона.
А Лерка, как раз, была "за".
— Мам, это же круто! — восхищалась она, — Костя здорово придумал, и ты справишься!
— Какой он тебе Костя?! — Юльке казалась неуместной подобная фамильярность.
— А как? Дядя Костя что ли? — Лерка никаких проблем в подобном обращении не видела.
— Надо узнать, как его по отчеству, — Юлька закусила губу.
— Ну узнай, — хихикнула дочь.
Она не успела перезвонить Мельницкому, он позвонил сам.
— Ну и папа у тебя! — восхитился мужчина, — он в следственных органах не работал?
— Нет, — Юлька представила, как напористо папа вел себя. Когда дело касалось близких, папа мог горы свернуть.
— Надеюсь, он не наговорил лишнего? — с волнением в голосе спросила она.
— Нет, только по делу. И, с его слов, ты готова попробовать?
Юлька, которая действительно собиралась согласиться, вдруг испытала приступ нерешительности, но тут же заставила себя отбросить сомнения.
— Да, если ты, — ей до сих пор было неловко обращаться к нему так, — считаешь, что у меня получится, я бы хотела поработать в этой сфере.
— Ну и отлично! — по голосу из трубки было понятно, что ее решением он доволен, — давай встретимся, обсудим.
На следующий день Юлька сидела в офисе Мельницкого. Обсуждение затянулось до позднего вечера. Костя то увлеченно рассказывал, размахивая руками, то садился рядом, хватал лист бумаги, начинал что-то писать, чертить, подсчитывать. Уже было совсем поздно, когда подъехали один из юристов и бухгалтер. Теперь уже вчетвером они снова планировали все — от аренды помещения до издания собственного журнала. Когда закончили, Мельницкий отпустил сотрудников, выключил свет и закрыл дверь кабинета.
— Я подвезу тебя, — сказал он Юльке, заметив, что она ищет в телефоне номер такси.
— Страшно? — Мельницкий поглядывал на Юльку, сидящую на переднем пассажирском сидении.
— Что? — не поняла она вопроса, увлеченная мельканием вечерних огней города за окном.
— Начинать — страшно?
Юлька кивнула.
— Сама бы я никогда не решилась на подобное, — она улыбнулась, — из меня организатор никакой.
— Ничего, вдвоем справимся! — он был уверен в себе, впрочем, как всегда.
Тем временем Лерка сдавала экзамены. Юлька с волнением наблюдала за дочерью и удивлялась, насколько легкомысленна та. Она не сидела целыми днями прорешивая задания, не перечитывала учебники и не корпела над словарями. Лерка жила своей обычной жизнью — гуляла с Максимом, ходила в кино, а вечерами часами напролет болтала по телефону и играла с Фунтиком.
— Лера, — Юлька не могла выносить такое отношение к первым серьезным испытаниям в жизни, — ты бы хоть позанималась что ли?
— Мам, я занималась!
— Когда?
— Сегодня у Макса прошла несколько тестов на время. Прикинь, я его обогнала, хотя по всем параметрам он лучше меня должен сдать.
— У тебя все игры, — качала головой Юлька, — а, между прочим, это не шутки!
— Мамуль, я знаю! — Лерка обнимала мать, — но разве тебе хочется, чтобы я психовала и нервничала? Нет! Вот я и не психую! И не нервничаю! Я все сдам нормально, вот увидишь!
И она опять принималась возиться с поросенком или прилипала к телефону. Юльке оставалось только ждать результатов. Впрочем, она все же была уверена в знаниях дочери. Лерка при всей внешней расхлябанности, была умненькой и обладала хорошей памятью. Этот факт был доказан совсем скоро, когда пришли результаты первого экзамена. Лерке не хватило всего четыре балла до максимума. Это было радостно и печально одновременно, радостно, что так много, а печально потому, что совсем немного не дотянула.
Между мыслями о Лерке, Юлька успевала еще подумать и о работе. Мельницкий не давал расслабиться, взяв ее в оборот. Теперь она целыми днями каталась с ним от офисного здания, где они арендовали помещение, до магазинов мебели, полового покрытия и тканей. Вспоминая свое модельное прошлое, Юлька начала подыскивать хореографов, стилистов и фотографов для сотрудничества, а потом, вспомнив еще кое-что, вписала в ежедневник пункт — психолог. Незаметно для себя она втянулась и даже начала получать удовольствие от процесса.
Илька, который с некоторых пор никак не мог застать подругу дома, однажды сказал:
— Я никак не могу привыкнуть к тому, что если ты заинтересована, то отдаешься делу на все сто процентов. Ты — максималистка. Я иногда завидую тебе, потому что я совсем не такой, а иногда понимаю, что отсутствие максимализма спасает мой рассудок. Я все думаю, какой бы ты была, если бы у тебя задалась семейная жизнь? Ну, ты понимаешь — муж, дом, собака… Возможно сад, беседка и чай по вечерам. Наверняка много детей и котов. И ты — такая вся домашняя, заботливая, способная поровну разделить между всеми любовь и нежность.
— Иль, я совсем не такая, — с сожалением в голосе отвечала Юлька, — ты меня идеализируешь. Сад бы зарос травой, дети бегали ободранные и грязные, а коты и собаки вечно дрались.
— Но в этом и была бы твоя гармония, — мечтательно продолжал Илька. — Но ты все время занимаешься общественной работой. И это у тебя отлично выходит, могу сказать с плохо скрываемой завистью.
— Ой, — Юлька отмахнулась с улыбкой, — тебе ли не знать, что хозяйка я так себе! Если бы не свекровь, мы бы с Леркой с голоду умерли!
— Да, — Илька кивнул, — Татьяна Петровна была замечательной женщиной.
— Я скучаю по ней, — Юлька сложила руки на коленях и печально взглянула на друга, — и вообще, скучаю по той жизни.
— Тебе правда было там хорошо? — Илька давно хотел спросить, но повода все никак не было, — потому что мне всегда казалось, будто ты отбываешь какую-то повинность.
— Мне было там спокойно, — ответила Юлька, — эти люди… Они другие. Им есть дело до тебя. Иногда, конечно, они слишком влезали в мою личную жизнь, но, в целом, да, мне было хорошо там. И Лерке тоже. Помнишь, как она мечтала стать пастухом и вместе с Васькой-дурачком пасти коров на лугу за дорогой?